Bibliography (1933/15)

Date	19 June/1 July 1892
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Vichy
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1999)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 545 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-Б (1979), p. 114–115

Text

Russian text (original)

1 июля/19 июня [18]92 Милый, дорогой друг мои! Милый Модя! Сейчас у меня был Chopard и принёс письмо от тебя. Тут я с Шопаром и познакомился, ибо мы лечимся не у него, а у доктора Conahon. Случилось это потому, что я здесь живу под фамилией Davidoff и не хотел, чтобы Шопар, предупреждённый тобой, разоблачил моё инкогнито. Не сожалею об нем, как о докторе, ибо нам попался по рекомендации директора Hôtel des Thermes тоже отличный, очень умный и симпатичный доктор, — но всё-таки Шопар ещё симпатичнее и, так сказать, свой человек. Паня лечится у него. О начале нашего пребывания Боб тебе писал, значит, ты знаешь, что из огромного Hôtel des Thermes, где у нас были омерзительные клетушки, мы переехали в маленький, очень милый Hôtel Gr[ande] Bretagne. Комнат у нас с Бобом три, огромный балкон, масса мебели. Обедаем за отдельным столиком, и кормят нас прекрасно. Рекомендованные тобой отели оказались очень плохими — или, по крайней мере, у них не было уже хороших комнат. Сегодня минула неделя, что мы здесь. Она тянулась, как семь месяцев, и я с отвращением и ужасом думаю о следующих двух. Виши мне так же отвратительно теперь, как 16 лет тому назад, — но думаю, что воды будут мне полезны, а главное, убеждён, что они Бобу принесут много пользы. Боб не весел, но и не скучен, т. е. совершенно так же, как и я, переносит с терпением здешнюю жизнь. Она сложилась у нас так. Утром я встаю очень рано и, уже одевшись, бужу Боба. Потом пьём воды (утром Hôpital, вечером — Gr[ande] Grille), шляемся по-новому и старому парку, причём Боб очень бывает вял и печален. В 10 завтракаем (Паня с нами), после чего бежим в большое кафе (у казино) пить кофе. Это любимые минуты Аня для Боба. Все гарсоны уже нас знают и чуть за нас не дерутся. После кофе всегда идём в Casino, где я читаю «Новости», а Боб пишет письма, причём Руде почти каждый день. После того идём переодеваться (мы купили себе лаунтеннисные костюмы) и едем: Боб на би-, а я на трисикле. После того, не успеешь опомниться, как уже нужно идти в баню, т. е. мы по собственной инициативе берем ванны из eau-доже. В 3 часа уже мы должны быть на душах у доктора Sejenne'а. Эти души и ужасно страшны, и ужасно приятны. Не знаю, брал ли их Коля, — если да, то нечего и описывать, как это происходит. Затем питье вод. фланирование и в 5½ обед. Опять бежим пить кофе. Потом заходим за Паней и идём в театр. Мы шесть дней сряду были в театре, ибо давали все хорошие, весёлые пиэсы вроде: «Durand et Durand», «Madame Montgadin» и т. п. Только вчера вместо театра поехали на Montagne-Verte. В 11 часу ложимся. Спали в первые ночи скверно, теперь оба спим отлично. Доктор находит, что Боб серьёзно нездоров, что у него печень в отвратительном состоянии и что, независимо от Виши, от должен всегда вести строго-гигиеническую жизнь. В противном случае ему угрожают всяческие болезни, — но больше всего тучность и сахарная болезнь. Боб нисколько не мнителен и очень мало испугался этих докторских угроз. Вообще Бобу, кажется, решительно всё — всё равно, ничто его не увлекает и ничто не пугает. Впрочем, за исключением Руди, есть ещё один новый интерес, а именно — оказывается, что Боб ужасно любит туалет и способен с любовью им заниматься. Я очень этому радуюсь и стараюсь подливать масла в огонь. Впрочем, никак нельзя сказать, чтобы Боб особенно томился и тосковал. Совершенно, как я минутами бывает очень весел, но большею частью ни то ни се, и оба мы только и думаем об отъезде. С Паней отношения уста но вились правильные, но ...... лучше, кабы её здесь не было. Она, несомненно, влюблена в Боба и только ради этого приехала сюда. Ну, а ему это не ахти как приятно. Мне же досадно за него, а ей не могу простить, что она бросила Анатолия и Таню в такое время, когда этого никак не следовало делать. С большим интересом прочёл твоё письмо, и, боже, как мне захотелось в Гранкино. Но я ещё решительно не знаю, куда поеду из России, т. е. в Каменку с Бобом или прямо в Клин. Одно только знаю: не могу без ужаса подумать о разлуке с Бобом, — ведь я ещё никогда так долго не жил с ним в таком постоянном общении. Тяжело будет расстаться с ним. Будь здоров, пиши как можно эффектнее и сценичнее. Милого Колю нежно обнимаю. Следующее письмо ему. Наре и Назару очень кланяюсь. П. Чайковский