Letter 4983 and Letter 4984: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
m (1 revision imported)
 
No edit summary
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead
{{letterhead
|Date=22 July/3 August 1893
|Date=22 July/3 August 1893
|To=[[Sergey Taneyev]]
|To=[[Modest Tchaikovsky]]
|Place=[[Klin]]
|Place=[[Klin]]
|Language=Russian
|Language=Russian
|Autograph=[[Moscow]] (Russia): {{RUS-Mcl}} (ф. 880)
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 2028)
|Publication={{bib|1916/16|Письма П. И. Чайковского и С. И. Танеева}} [1916], p. 1916<br/>{{bib|1951/54|П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма}} (1951), p. 195<br/>{{bib|1981/80|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XVII}} (1981), p. 141
|Publication={{bib|1902/25|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 3}} (1902), p. 627–628 (abridged)<br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 546 (abridged)<br/>{{bib|1981/80|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XVII}} (1981), p. 142–143<br/>{{bib|1981/81|Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 548–549 (English translation; abridged)
}}
}}
==Text and Translation==
==Text==
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=Emma Bain
|Translator=
|Original text={{right|''22 июля [18]93''}}
|Original text={{right|''22 июля''<br/>''10 час[ов] вечер''}}
{{centre|Милый друг!}}
Я ещё не благодарил тебя, голубчик Модя, за письмо о вербовских впечатлениях. Я его получил дня три тому назад. Очень интересно было читать, — но вот беда с вашими письмами: после них одинокая клинская жизнь кажется безотрадной и страшно, немилосердно хочется быть тоже там, с вами. А между тем только дома я могу работать как следует. Я погрузился теперь по горло в симфонию. Инструментовка чем дальше, тем труднее мне даётся. Двадцать лет тому назад я валял во все лопатки, не задумываясь, и выходило хорошо. Теперь я стал труслив, неверен в себе. Сегодня целый день сидел над двумя страницами — все что-то не то выходит, чего бы хотелось. Но. всё-таки работа подвигается, и, разумеется, во всяком другом месте я бы не сделал того, что делаю дома.
Твои племянники тебе наврали — я и не думал быть в Клину, а направлялся после 3-х-месячного отсутствия в Клин именно в тот день, когда ты посетил меня в Москве. Остаться не мог кроме разных других причин потому, что у меня в этот первый вечер пребывания в Клину был гость, двоюродный брат. Я страшно поражён и удивлён всем, что ты пишешь. Твой ''Якобий'' — прямой идиот. Если бы он предписал тебе водяное лечение где-нибудь на Кавказе или за границей, — так это было бы ещё, пожалуй, разумно, ибо уже самое путешествие для нервного и утомлённого жизнью в городе человека полезно. Но держать в Москве летом!.. нет, это слишком глупо. Брось, ради Бога, весь этот вздор и уезжай в Селище. Кстати, я из Курской губ[ернии] должен был ехать в Селище в полной уверенности, что ты там, и после больших колебаний решился отложить поездку ввиду крайней необходимости приняться наконец за инструментовку новых произведений. Ведь я вовсе эти 3 месяца ровно ничего не делал — только катался.


Сколько времени будут продолжаться твои дурацкие души? Приедешь ли ко мне? Если нет, то я тебя посещу, — но, ради Бога, прости, на этой неделе не могу. Мне так необходимо поработать, как-то совесть нечиста от сознания себя праздным, шатающимся россиянином.
Дом мой благодаря стараниям Алексея принял очень кокетливый вид. Все исправлено, ватер-клозет сделан новый, светлый, просторный, в саду масса цветов, дорожки исправны, заборы с калиточками новые. Кормят меня прекрасно; Алексей пока ещё не брюзжит, Егорушка очарователен, — словом, все прекрасно. А между тем кроме рабочих часов я скучаю, и главное меня неудержимо тянет в Вербовку, т. е. не в Вербоыку, а к моей милой 4-ой сюите. Впрочем, я замечал и прежде, что после больших поездок и жизни в обществе первое время у себя дома, по крайней мере в последние годы, я скучаю. Вероятно, это скоро пройдёт. А меня уж зовут за границу и, кажется, через месяц поеду ненадолго. ''Поллини'' пишет мне слёзное письмо, прося непременно приехать к 8 сентября на возобновление «''Иоланты''». Кроме того, ему, режиссёру и капельмейстеру, желательно устно переговорить о «Пиковой даме», которую ставят в этом сезоне. Получил я сегодня отчаянное письмо от Направника, спрашивает твой адрес и жалуется, что у него 2 недели ожидания дальнейшей присылки либретто про. пали даром. Я телеграфировал твой адрес, но не понимаю, в чем дело.


Обнимаю,
Получил я прекурьёзное письмо от Гр[афини] Вас[ильевой] Шиловской . Она называет меня в нем «мой друг», спрашивает, люблю ли я её ''по сродству душ'', сообщает, что она «''toute fondu en larmes''» по своему «лапке» и в конце письма, как будто между прочим, жалуется, что много дела, ибо «лапка» «m'a tout donné». Так и чувствуешь, что она в сущности безумно рада, что получила большое состояние. А с другой стороны, мне сообщают, что семья Конст[антина] Шил[овского] в страшной нужде, и просят хлопотать за них. Неужели она им ничего не даст? Посетил в Москве Анну Леонтьевну Альбрехт. Её дела устроились пока недурно.
{{right|Твой П. Чайковский}}
Концерт в ''Es-dur''; симф[ония] в h-moll.


|Translated text={{right|''22 July 1893''}}
''Катя'' беременна на двенадцатом месяце, в конце августа или начале сентября должна родить. ''Егорушка'' необыкновенно мил и забавен, но немножко бледен и ноги колесом, как когда-то у Клеры.
{{centre|Dear friend!}}
Your nephews misinformed you – I hadn't even thought of being in [[Klin]], but after a 3-month absence I set off for [[Klin]] on the very day that you visited me in [[Moscow]]. Aside from various other reasons, I couldn't stay because on the first evening of my arrival in [[Klin]] I had a guest, my cousin. I'm terribly astounded and surprised at everything you've written. Your ''Yakoby'' is a downright idiot. Had he prescribed taking the waters somewhere in the Caucasus or abroad - this still would have been, perhaps, reasonable, because just the journey itself is beneficial to a person who is nervous and weary of city life. But to be kept in Moscow over summer!... no, this is too absurd. For God's sake, forget all of this nonsense and go away to Selishche. Speaking of which, I was supposed to go from Kursk province to Selishche in full confidence that you were there, and after much hesitation decided to postpone the trip due to the urgent need to finally begin orchestrating my new works. After all, I have done absolutely nothing over the last 3 months – just travelling around.


How long will your bad mood last? Are you coming to see me? If not, then I'll visit visit you – but, for God's sake, forgive that I cannot come this week. It's so essential that I do some work: somehow my conscience is unclean from my perception of myself as an idle, loafing Russian.  
4-ой сюите бесчисленные нежности. А ''Ната'' все пишет мне, и все одно и то же. Бедная — не попасть ей в рай, как Пери.


I embrace you,
Обнимаю.
{{right|Yours P. Tchaikovsky}}
{{right|П. Чайковский}}
The concerto is in ''E-flat major''; the symphony in B minor.
А ''Иствуд'' всё-таки ругала меня!!!
 
|Translated text=
}}
}}

Revision as of 14:05, 23 April 2020

Date 22 July/3 August 1893
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Klin
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2028)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 627–628 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 546 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVII (1981), p. 142–143
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 548–549 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
22 июля
10 час[ов] вечер

Я ещё не благодарил тебя, голубчик Модя, за письмо о вербовских впечатлениях. Я его получил дня три тому назад. Очень интересно было читать, — но вот беда с вашими письмами: после них одинокая клинская жизнь кажется безотрадной и страшно, немилосердно хочется быть тоже там, с вами. А между тем только дома я могу работать как следует. Я погрузился теперь по горло в симфонию. Инструментовка чем дальше, тем труднее мне даётся. Двадцать лет тому назад я валял во все лопатки, не задумываясь, и выходило хорошо. Теперь я стал труслив, неверен в себе. Сегодня целый день сидел над двумя страницами — все что-то не то выходит, чего бы хотелось. Но. всё-таки работа подвигается, и, разумеется, во всяком другом месте я бы не сделал того, что делаю дома.

Дом мой благодаря стараниям Алексея принял очень кокетливый вид. Все исправлено, ватер-клозет сделан новый, светлый, просторный, в саду масса цветов, дорожки исправны, заборы с калиточками новые. Кормят меня прекрасно; Алексей пока ещё не брюзжит, Егорушка очарователен, — словом, все прекрасно. А между тем кроме рабочих часов я скучаю, и главное — меня неудержимо тянет в Вербовку, т. е. не в Вербоыку, а к моей милой 4-ой сюите. Впрочем, я замечал и прежде, что после больших поездок и жизни в обществе первое время у себя дома, по крайней мере в последние годы, я скучаю. Вероятно, это скоро пройдёт. А меня уж зовут за границу и, кажется, через месяц поеду ненадолго. Поллини пишет мне слёзное письмо, прося непременно приехать к 8 сентября на возобновление «Иоланты». Кроме того, ему, режиссёру и капельмейстеру, желательно устно переговорить о «Пиковой даме», которую ставят в этом сезоне. Получил я сегодня отчаянное письмо от Направника, спрашивает твой адрес и жалуется, что у него 2 недели ожидания дальнейшей присылки либретто про. пали даром. Я телеграфировал твой адрес, но не понимаю, в чем дело.

Получил я прекурьёзное письмо от Гр[афини] Вас[ильевой] Шиловской . Она называет меня в нем «мой друг», спрашивает, люблю ли я её по сродству душ, сообщает, что она «toute fondu en larmes» по своему «лапке» и в конце письма, как будто между прочим, жалуется, что много дела, ибо «лапка» «m'a tout donné». Так и чувствуешь, что она в сущности безумно рада, что получила большое состояние. А с другой стороны, мне сообщают, что семья Конст[антина] Шил[овского] в страшной нужде, и просят хлопотать за них. Неужели она им ничего не даст? Посетил в Москве Анну Леонтьевну Альбрехт. Её дела устроились пока недурно.

Катя беременна на двенадцатом месяце, в конце августа или начале сентября должна родить. Егорушка необыкновенно мил и забавен, но немножко бледен и ноги колесом, как когда-то у Клеры.

4-ой сюите бесчисленные нежности. А Ната все пишет мне, и все одно и то же. Бедная — не попасть ей в рай, как Пери.

Обнимаю.

П. Чайковский

А Иствуд всё-таки ругала меня!!!