Letter 2840

Tchaikovsky Research
Revision as of 21:23, 14 March 2020 by Brett (talk | contribs)
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 22 December 1885/3 January 1886
Addressed to Praskovya Tchaikovskaya
Where written Maydanovo
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 447)
Publication П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 342–343 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 226–228
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 338–339 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
с[ело] Майданово
22 дек[абря] 1885

Голубушка Паничка! Получил сегодня твоё письмо, в коем ты возвещаешь о производимом тобой фуроре. Совершенно верю и радуюсь, но мне не совсем нравится, что на вечере у Орловских ты едко относилась к большинству. Я нахожу, что именно потому, что ты всем нравишься, следует быть со всеми, важными и неважными, одинаково любезной. Или это ты в шутку только сказала.

Я провёл целую неделю в Москве и так устал, что ещё сегодня, на второй день приезда, не могу опомниться. Сумасшедшая была неделя. В субботу 14 концерт, в воскресенье завтрак у твоего милейшего папаши, квартет с знаменитой скрипачкой Армой Зенкра; в понедельник обед у Сергея Михайловича, во вторник петербургский квартет (Ауэр, Давыдов и т. д.), в среду обед у нового нашего профессора Сафонова, в четверг 2-ой сеанс петербургского квартета, в пятницу парадный музыкальный вечер у Елены Андреевны с аристократией, в субботу парадное музыкальное утро в Консерватории для петербургских гостей, — а в промежутках корректуры, бесчисленные визиты, встречи и провожания родных, ну, одним словом, я едва не был доведён до сумасшествия.

Третьяковский вечер был необыкновенно скучен; за чаем меня посадили между важными дамами, и я должен был битый час вести пошлейшие разговоры. Ах, что за тоска была!

Хлопотал я также о своей опере и продолжал навязывать своё дирижёрство, но теперь как раз управление московских театров переходит в новые руки, и ничего положительно я не мог добиться. Должно быть, опера в этом сезоне вовсе не пойдёт. Жил я у Юргенсона, где мне очень хорошо. Был у Мекков раз (мне всё тяжелее и тяжелее бывать у них) и завтракал с Сашей, Нат[альей] Андр[еевной] Плеской и вертушкой Тасей. Алексеев ещё не вернулся; сестру твою видел у Гартунгов, она стала теперь бодрее, веселее и менее нервной. Бабушка больна, кажется, довольно серьёзно; по крайней мере Яша, говоря о ней, делает серьёзное лицо. Марью Карловну спустили. Вот-те и член семейства. Ларош досаждал мне все время своими сценами ревности и требованиями, чтобы я с ним одним проводил время. Сашу Гудима ни разу не видел, но легкомысленного Бахмета, имеющего, несмотря на разлуку с тобой, сияющее лицо, видел несколько раз. Я хотел ехать в Питер на всё праздники, но корректуры «Манфреда» 1меня задержали, и останусь здесь ещё до 28 числа. На 2-ой [день] праздника у меня будут гости. Снега выпало так много, что гулять мне становится трудно. Теперь перехожу к главному вопросу, денежному. Ради Бога прости, что не выслал 300 р[ублей] с[еребром], деньги, ассигнованные на уплату долга, я издержал в Москве, а новых достать негде покамест. Я, было, хотел не брать из Петербурга и Москвы поспектакльной платы до конца сезона и пока кое-как перебивался, но теперь вижу, что необходимо будет забрать в Петербурге все, что там следует мне к полученью, и тогда тотчас же высылаю 300 р[ублей]. Панюша, ради Бога прости меня! Долго рассказывать всё подробности, но я давно не бывал так затруднён в денежном отношении. Конечно, это временно, а всё-таки неприятно. О какой страховке напоминает мне прокурор? Я при закладывании билетов застраховал их, и: теперь страховать решительно нечего.

Итак, прости меня, душечка моя!

Желаю тебе приятно провести праздники и встретить Новый год. Буду вспоминать вас беспрестанно.

Я думаю, что по получении денег в Петербурге выкуплю ваши билеты.

Целую крепко ручки твои! Толю и Тату целую тоже.

Твой, П. Чайковский