Letter 2345

Date	11/23 September 1883
Addressed to	Praskovya Tchaikovskaya
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 231–232
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

Вербовка 11 сентября 1883 Голубушка Паня — милая! У ж не знаю, как и благодарить тебя за чудное, милое письмо твоё, полученное вчера. Мне именно интересны были подробности Вашего житья-бытья тотчас после моего отъезда. Что касается твоего расположения ко мне, то нечего и говорить, что я ужасно ему рад, и ценю его, и уж конечно, сторицею воздаю Пане-миле самыми нежными чувствами за её дружбу ко мне. Паничка! Я уж успел свыкнуться с вербовской обстановкой и, как всегда и везде, завёл жизнь правильную и регулярную, как машина. Точно так же, как в Подушки не, встаю раньше всех, пью чай у себя, гуляю, работаю до обеда, потом два часа гуляю, опять занимаюсь, пью чай, пишу письма, а вечер провожу вместе со всеми. У нас здесь сначала было невесело, ибо Таня, по-прежнему больная и расслабленная от ничегонеделанья и скуки, отравляла всем жизнь. Три дня тому назад ей вздумалось переехать в Каменку, чтобы быть поближе к доктору, и перемена по действовала на неё, как всегда, отлично, она очень хорошо себя там чувствует, а здесь, вследствие того, горизонт прояснился. Большое очарование придаёт Вербовке Веруша с дочкой. Как я желал бы, чтобы когда-нибудь близко сошлась с этой милейшей особой. Что касается Рины, то хотя это очень милый ребёнок, но я, подобно Модесту, отдаю решительное предпочтение нашей дусе Тане-миле. Рина очень напоминает мне вдову, а такие дети не в моем вкусе. Впрочем, теперь уж Рина больше мне нравится, чем сначала, но все же останусь верен Тане-миле. Погода здесь стоит все время превосходная, но вследствие семинедельного бездождия вся при рода имеет столь безотрадный вид, что я с грустью думаю о милом Подушкине. Старая сестрица, которой я так боялся, оказалась очень милой, покойной, приятной И весёлой старушкой. Алексей вздыхает о подушкинском приволье, но впрочем и здесь сохраняет свойственную ему бодрость духа. Он велит тебе и Толе передать свои нижайшие приветствия. Таня едет на днях в Париж!!! Боюсь, что это письмо уже не застанет тебя в Подушкине, но все же адресую туда. Целую крепко Панину ручку, обнимаю Толю, пожираю ласками Таню-милю. Всем поклон, но особенно Васе и Луше. Спасибо, мой ангел, за письмо.