Letter 1398
| Date | 6/18 January 1880 |
|---|---|
| Addressed to | Karl Albrecht |
| Where written | Rome |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Moscow (Russia): Russian National Museum of Music (Ф. 37, No. 36) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 364 (abridged) Чайковский на Московской сцене (1940), p. 283 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 18–19 |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Luis Sundkvist |
Рим, 6/18 янв. 1880 Карлуша! Не знаю почему, но мне всё кажется, что ты немножко на меня сердишься. Прав я или нет? Если да, то знаю, за что: за то, что до сих пор не написал тебе хоров. Но ведь я же говорил тебе, что готов с величайшим наслаждением написать тебе несколько хоров, если ты только пришлёшь мне слова. Потрудись с чьей-нибудь помощью выбрать несколько подходящих текстов, и я примусь за работу. Что ты поделываешь? Как расположение духа? Как живут твои домашние? Все Вы мне навсегда дороги, милы и близки, и никогда я не изменюсь в моей дружбе к тебе и ко всем тем, кто тебе друг. Про себя скажу тебе, что здоров, что понемножку пописываю, что не скучаю, но и не особенно наслаждаюсь, так как Рим оказался не в моём вкусе: здесь больно шумно, суетно, пёстро! Живу же я здесь ради Модеста, который приехал для здоровья своего воспитанника, с коим ему одному трудно справиться. Ещё решительно не знаю, сколько останусь в Риме. Если тебе вздумается мне ответить или послать тексты для хоров, то, пожалуйста, прежде справься у Петра Ивановича о моём адресе, ибо он всегда у него будет. Очень может случиться, что я отсюда уеду, но об этом предварительно уведомлю Юргенсона. Как часто я вспоминал Москву и тебя в последнее время! Ведь много лет сряду накануне Рождества и накануне Нового Года я всегда бывал твоим гостем. Помнишь знаменитую жжёнку, которую мы с тобой смастерили в 1875 г. и после которой я, кажется, целую неделю был пьян? По поводу этого скажу тебе, что память—одно из самых благодатных даров неба. Для меня нет высшего наслаждения, как погружаться в прошедшее. Воспоминание, как луч лунного света, имеет свойство озарять прошедшее как раз настолько, что всё худое не замечается, а всё хорошее кажется ещё лучшим. Обнимаю тебя, голубчик. Твой П. Чайковский Анну Леонтьевну, Карлушу, Женю обнимаю. Старику Лангеру поклон и благодарность за чудесное переложение «Снегурочки». |
Rome, 6/18 January 1880 Karlusha! I don't know why, but I keep thinking that you are a bit angry with me. Am I right or not? If I am, then I know what the reason is—it is because I have not yet written any choruses for you. But, after all, I did tell you that I would be extremely delighted to write some choruses for you, as long as you sent me the texts. Kindly select, with someone's assistance, a couple of suitable texts, and then I shall set to work [1]. How are you getting on? How's your mood? How is your family doing? All of you will always be dear and close to my heart, and I shall never change as far as my friendship for you, and for all those who are your friends, is concerned. As for myself, I can tell you that I am well, that I'm writing a little [2], that I'm not bored, even though I'm not particularly enjoying myself, since Rome has turned out not to be to my taste—life here is terribly noisy, empty, and gaudy! I'm living here for the sake of Modest, who has come to Rome with the health of his pupil in mind, and who finds it hard to cope with him on his own. I still really don't know how long I shall stay for in Rome. If you should wish to reply to me or to send texts for the choruses, then please first ask Pyotr Ivanovich for my address, because he will always have it. It's very likely that I shall leave here, but in that case I will notify Jurgenson in advance. How often lately have I recalled Moscow and thought of you! After all, for many years in a row I was always your guest at Christmas Eve and on New Year's Eve. Do you remember that famous hot punch which you and I concocted in 1875, and after consuming it I think I was drunk for a whole week?. In this regard, I should like to say that memory is one of the most beneficial gifts from heaven. There is no greater pleasure for me than to immerse myself in the past. A recollection, like a ray of moonlight, tends to illuminate the past only just so much as to cause one not to notice all the bad things, whereas all the good things seem even better. I hug you, golubchik. Yours P. Tchaikovsky I embrace Anna Leontyevna, Karlusha, and Zhenya [3]. Send my kind regards to Langer and thank him on my behalf for his wonderful arrangement of "The Snow Maiden" [4]. |
Notes and References
- ↑ Karl Albrecht was the compiler of several collections of choral pieces, to which Tchaikovsky had contributed in the past (the choruses Spring and Evening). A new version of the chorus Evening for male voices was included the following year in Albrecht's collection—No.4 in Сборник хоров для мужских голосов, отд. 2, вып.1 (Moscow, 1881).
- ↑ At the time Tchaikovsky was completing his Piano Concerto No. 2, revising the Symphony No. 2, and making sketches for the Italian Capriccio.
- ↑ Albrecht's wife and two of his sons, Karl ("Karlusha") and Yevgeny ("Zhenya").
- ↑ Eduard Langer made piano arrangements of a number of Tchaikovsky's orchestral works, including a piano duet arrangement of the incidental music to The Snow Maiden.
