Letter 1632

Date	27 November/9 December 1880
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Saint Petersburg
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 690)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 431–432 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 450–452 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 319–320

Text

Russian text (original)

С[анкт] Петербург 27 н[оября] 1880 Сегодня утром приехал в Петербург и спешу хотя немножко побеседовать с Вами, милый, дорогой, лучший друг! Ради Бога, не сетуйте на меня, что из Москвы я так мало писал Вам. Жизнь моя там была сущей каторгой. Дошло до того, что от чрезмерного напряжения над своими корректурами у меня опять начались те головные невралгические боли, от которых я так страдал в Каменке. Я уехал, ещё далеко не окончивши всего, что должен был сделать. Уехал, чтобы хоть немного отдохнуть и переменить образ жизни. Хочу здесь соблюдать строжайшее инкогнито и кроме самых близких не видать никого. Странное ощущение испытывал я в Москве. Моя любовь к этому старому, милому, несмотря на все недостатки, городу нисколько не уменьшилась, напротив, — сделалась острее и сильнее, но приняла какой-то болезненный характер. Мне казалось, что я давно уже умер, что все то, что было прежде, кануло в бездну забвения, что я какой-то совсем другой человек из другого мира и другого времени. Мне трудно словами выразить это ощущение, крайне болезненное и мучительное. Приходилось заглушать эту нравственную боль или усиленной работой или усиленными возлияниями Бахусу. Я прибегал очень широко к этим двум средствам, и в результате — крайнее утомление. Но было несколько отрадных минут. Об одной из них расскажу Вам. Московские директора Муз[ыкального] общ[ества] очень заинтересованы моей литургией, и один из них (Алексеев) дал её изучить лучшему московскому хору, разумеется, за хорошее вознаграждение. Результатом этого изучения было исполнение моей литургии в зале консерватории на прошлой неделе в пятницу. Хор пел превосходно, и я испытал одну из самых сладких минут моей композиторской карьеры. Все присутствовавшие остались не менее меня довольны, и теперь решено публичное исполнение этой музыки в экстренном концерте М[узыкального] о[бщества]. Таким образом, моя литургия, перенёсшая столько гонений, делается, наконец, достоянием публики. Кроме того в этот вечер была сыграна, в виде сюрприза для меня, только что написанная мной в Каменке серенада для струнных инструментов. Эта вещь, которую в настоящее время я считаю лучшим из всего мною написанного, была сыграна профессорами и учениками консерватории очень удовлетворительно и доставила мне тоже немалое удовольствие. Роман моего брата Анатолия развивается и принимает серьёзный характер. Предмет его любви все более и более начинает, по-видимому, склоняться на мольбы и желания его. Я видел эту девушку и действительно нахожу её очень симпатичной. Писал ли я Вам, дорогая моя, что «Евгений Онегин» пойдёт в Москве при очень хорошей обстановке на Большом театре? Его ставит в свой бенефис Бевиньяни и очень хлопочет, чтобы исполнение было во всех отношениях хорошее. Я радуюсь этому, ибо для меня очень важно разрешение вопроса: может или не может эта опера сделаться репертуарной, т. е. удержаться на сцене? Так как я писал её не для сцены, то никогда не предпринимал ничего для её постановки на казённом театре, решивши однако ж не препятствовать её исполнению, если инициативу возьмут на себя лица из театрального мира. Теперь, следовательно, решится, перейдёт ли «Онегин» из частных домов на подмостки театра или останется безраздельным достоянием приватных обществ. Я остановился здесь в гостинице «Европа», достал очень тихую и изолированную комнатку и намерен провести в Петербурге 5 дней. В четверг утром (4-го декабря) хочу быть в Москве, чтобы присутствовать на репетиции концерта, в коем будет играться в первый раз «Итальянская фантазия». Довольно давно я не имел о Вас известий, дорогой друг мой, и немножко начинаю беспокоиться насчёт Вашего здоровья. Буду телеграфировать Вам. В половине декабря надеюсь быть в Каменке. Мне очень бы хотелось проехаться куда-нибудь, но благоразумие заставляет отложить заграничное путешествие до января. Бесконечно Вас любящий, П. Чайковский