Letter 1906
| Date | 1/13 December–4/16 December 1881 |
|---|---|
| Addressed to | Nadezhda von Meck |
| Where written | Rome |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 760) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 495–497 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 580–581 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 282–284 |
Text
| Russian text (original) |
Рим 1/13 декабря 1881 г[ода] Милый, дорогой друг мой! Какая невесёлая у нас погода стоит; вероятно, и у Вас то же самое, и мне грустно воображать Вас безвыходно сидящей дома. А я, несмотря на потоки дождя, всё-таки совершаю ежедневные большие прогулки и в промежутках между дождями наслаждаюсь красотами города, к которому все больше и больше привязываюсь. В первую минуту Рим не так восхищает, как Флоренция, — но в нем есть свойство, подобное московскому; мало-помалу привязывать к себе и постепенно производить очарование. Теперь оно у меня полное, даже несмотря на дурную погоду. Скажите, друг мой, где, кроме Рима, можно совершить такую прогулку, как наша вчерашняя. Мимо S[anta] Maria Maggiore мы прошли к Pietro in Vincoli, оттуда прелестной тропинкой к Колизею, потом в бесподобные Термы Каракаллы, потом в Латеранский собор и, наконец, домой по новым улицам, близ железной дороги. И каждый день можно до бесконечности разнообразить выбор прогулок. В воскресенье мне вместе с Модестом удалось попасть на торжественную мессу, которую папа служил в св. Петре (над портиком, где совершился обряд канонизации). Это было чрезвычайно интересно. Ничего нельзя себе представить более грандиозного, как шествие папы, предшествуемого епископами, кардиналами, камергерами в средневековых костюмах, и все это при пении музыки Палестрины, a cappella, т. е. без органа. Минута входа балдахина, на котором восседал папа, была чрезвычайно грандиозна. Но самое служение не представило ничего особенно интересного, и жара сделалась так невыносима, что я даже не мог достоять до конца. Мы теперь устроились не только хорошо, но почти роскошно. Моя комната в высшей степени удобна и комфортабельна. Я тотчас же по переезде принялся за сочинение. Не знаю, что из этого выйдет, но начал я с музыки к сцене Марии и Мазепы из пушкинской «Полтавы». Если увлекусь, то, может быть, и всю оперу на этот сюжет напишу.
Я получил вчера известие из Каменки, которое очень огорчило меня. Вблизи Каменки есть небольшой лесок, называемый Тростянка, который представлял обычную цель моих прогулок. Там живёт среди леса семейство карбовничего, очень многочисленное и очень симпатичное. Редко видал я таких прелестных детей, как у этого крестьянина, но особенно любил я одну маленькую девочку 4 лет, которая сначала дичилась меня, а потом привыкла и сделалась моим другом. Когда я приходил, она бежала ко мне и ласкалась так мило, лепетала Какой-то такой милый вздор, — что для меня это было большим удовольствием, и я очень любил этого ребёнка. Теперь к ним забралась дифтеритная зараза, и зять мой пишет, что и эта девочка и ещё другой ребёнок умерли от неё, а других всех Лев Вас[ильевич] велел перевести в село, но прибавляет: «боюсь, что поздно». Бедная наша Русь! Так все в ней безотрадно, а тут ещё этот ужасный бич, губящий детей целыми тысячами. Дифтерит в Каменке было совсем исчез, а теперь свирепствует опять с ужасной силой. Из Киева зато я имею довольно утешительные известия. Сестра и племянница Таня здоровы. Только надолго ли? Сара Бернар дала в Киеве 3 представления, но большого успеха не имела. Сестре моей она даже совсем не понравилась. Мне стоит величайших усилий отбиваться здесь, в Риме, от возобновления старых и заключения новых знакомств. Дня три сряду ко мне являлся Какой-то русский чиновник Симанский с поручением от какой-то кн. Барятинской во что бы то ни стало привести меня к ней. И что им от меня нужно? Я не пианист, забавлять их не могу, беседовать с приятностью не умею! Но характер выдержу и не пойду ни к кому. Мы очень, очень хорошо устроились в своём новом помещении, и жизнь приняла ровное и правильное течение. Будьте здоровы, дорогая моя! Беспредельно Вам преданный, П. Чайковский |
