Letter 199
| Date | 24 June/6 July 1870 |
|---|---|
| Addressed to | Aleksandra Davydova |
| Where written | Soden |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 16, л. 61–62) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 347 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 156–158 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 224–225 |
Text
| Russian text (original) |
Милая моя Санечка!
Вот уже месяц, что я живу за границей и до сих пор не имею никаких известий ни об ком из Вас; писал я и Папаше, и Толе, и Моде, и никто из них не отвечал. Модесту письмо я адресовал в Каменку и считал его в то же время и к тебе написанным, — но, вероятно, он отменил своё намерение провести часть лета у тебя, так что, быть может, ты, не прочитав письма, отослала его, а мне делается совестно, что я до сих пор не из вестил тебя о том, где нахожусь и что делаю. Из Петербурга я проехал прямо в Париж, провёл там 5 дней и попал затем в Соден, где и нахожусь по сие время. Место это лежит в красивой долине хребта Таунус; оно летом населено множеством больных и не отличается особенно весёлым образом жизни, но зато, прожив в нем месяц без всяких треволнений, рано вставая и ложась, много гуляя и предаваясь праздности, я замечаю на своих нервах, что время это для моего здоровья не прошло даром. Хоть я, по правде, и скучаю, но чувствую себя хорошо, тем более, что ванны из минеральной воды, предписанные мне доктором, чрезвычайно хорошо на меня действуют. Что касается Шиловского, то воды производят на него весьма благодетельное влияние, и сильно грозившая ему опасность близкой чахотки начинает удаляться. Недели через 1½ мы поедем в Швейцарию, где я надеюсь много наслаждаться природой и вдохновляться ею. На днях неподалёку отсюда был большой музыкальный праздник в честь Бетховена, по случаю его столетней годовщины; я был на этом празднике и много наслаждался; на нем были исполнены некоторые, по Своей трудности очень редко играемые вещи Бетховена, которых я ещё никогда не слышал, и притом были исполнены превосходно. Это единственное музыкальное наслаждение, которое я испытал до сих пор за границей. Мы живём здесь совершенными дикарями и тщательно избегаем знакомств, хотя нельзя было обойтись без того, чтобы не сойтись с некоторыми соотечественниками. Признаться сказать, нет никого невыносимее, как русские за границей; их можно мгновенно узнать по громким и нахальным голосам, по вычурным туалетам и вообще наглому поведению. А русских здесь множество; между прочим, я видел здесь хорошо знакомую Вере Вас[ильевне] младшую Гардер с больною матерью. Виделся раза два с Рубинштейном (московским); он живёт в Висбадене, где специально занимается игрой в рулетку и страшно проигрался. Ежеминутно и с ожесточением думаю о проведённому тебя в прошлом году лете; вспоминаю все подробности этого чудного времени и бешусь при мысли, что не могу хотя несколько дней провести с Вами. Господи, что бы я дал, чтоб внезапно очутиться в большом лесу! Воображаю себя тащущим сухие прутья и сучья для костра; вижу на пригорочке тебя с Левой, детьми, окружающими скатерть с самоваром, хлебом и маслом; вижу отдыхающих вдали лошадей, обоняю запах сена, слышу милые детские крики! Какая все это прелесть. Пожалуйста, при поездке в лес устройте в честь меня громадный костёр!.. Если будешь писать мне, адресуй так: Soden, neben Francfurt am Main, Kurhaus. Если меня уже здесь не будет, то письмо перешлют. Кланяйся и целуй всех, кому подобает то или другое. Если Модька у тебя, выдери ему уши. Крепко, крепко тебя обнимаю. П. Чайковский |
