Letter 1100

Date	7/19 February 1879
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1536)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 530–532 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 217 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 96–98 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 210–211 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

Париж 19/7 Fevrier 1879 Милый Модя! Из моего вчерашнего письма к Толе ты уже знаешь, как я сюда приехал, что чувствовал в первые часы, каково моё помещение и т. д. По написании письма к Толе я сидел дома и тут стал замечать, что шум карет, от которого трясутся столы и стулья, начинает действовать мне на нервы, но утешал себя мыслью, что если вечером запереть ставни, то шума не будет. Пошёл обедать в Diner de Paris, был там принят по-родственному, потом шлялся, колебался — идти или не идти в театр, не пошёл никуда и часов в 8 вернулся домой. Тут я разделся, надел халатик и, поболтав с Алёшей, принялся за чтение интересной книги (Histoire du second Empire). Но шум карет сделался ещё чувствительнее, чем днём, и нервы мои окончательно расстроились. Часов в 12 лет и промучился в постели до тех пор, пока кареты почти перестали производить свой убийственный шум. Спал плохо, и утром первою мыслью моей было устроиться как-нибудь так, чтобы избавиться от этой неприятности. Позвал молодого человека (chef du bureau) и спросил его, нет ли другой квартиры, столь же прелестной, но чтобы спальня была не окнами на улицу. Он повёл меня показывать, и тут только я догадался спросить, что стоит моя квартира? Оказалось, 35 фр[анков] в день!!! Я пришёл в смущение. Положим, что плату за квартиру взяла на себя Н[адежда] Ф[иларетовна] и что моему карману ни тепло ни холодно. Но мне показалось совершенно невозможным до такой степени злоупотреблять её щедростью. Между из осмотренных мною квартир одна мне довольно понравилась, хотя она и несравненно хуже первой. Оказалось, что и эта стоит не вероятную цену, а именно 22½ фр[анков] в день. Тогда я решился переехать. Но француз до того пристал, притом мне показалось так хлопотно переезжать, что я стал колебаться. Заметив это, он решился сбавить 2½ фр[анка]. Я сдался и тотчас же ушёл, велев перенести свои вещи. Часа через два (позавтракав все в том же Diner de Paris) воротился и уже все было готово — даже рояль принесли. У Алёши крошечная каморка, в которой едва повернуться можно. Ну, словом, помещение далеко не идеальное, но хорошо то, что оно на заднем дворе и шума нет никакого. В 6 часов пошёл обедать, пошлялся по бульвару, в театр опять не пошёл, вернулся и теперь, спросив у Алёши урок (причём очень злился за то, что упорно вместо vous aimez он говорил vous-aime), сижу и пишу. Впрочем я очень доволен его успехами; он начинает осваиваться с языком. В сумме ничего особенно приятного от Парижа я не испытываю и, скорее, напротив — скучаю и сожалею милую Маиоршину виллу. В воскресение в Chátelet идёт «La Damation de Faust» Берлиоза, вся целиком. Я ужасно радуюсь этому. Merci за твоё письмо, полученное вчера и прочитанное с бесконечным интересом. Целую тебя и Колю. Твой, П. Чайковский Алёша просит очень поклониться. P. S. Уже запечатавши письмо, я вдруг вспомнил, что мне нужно тебе сказать ещё две вещи. 1) Я ещё ни разу не благодарил тебя за Вяземского. Книга эта, в сущности, мало интересна, хотя ты не ошибся, что по характеру она в моем вкусе. Интересно было бы, если 6 этот неглупый старик, вместо того чтобы в своём предисловии жаловаться на игнорирование его современной литературой и вообще на все новое, написал бы обстоятельно свои воспоминания. Ведь это могло бы быть поразительно интересно! Он знал Жуковского юношей, он брал уроки у Мерзлякова, он помнит московских тузов прошлого века, он был знаком со всеми выдающимися личностями начала столетия. И как мало он рассказал! Собственно, статьи его, написанные в 20 годах, — наивны, и больше ничего. 2) Твоя заметка о «Свадьбе Фигаро» написана очень хорошо, но немножко à la Laroche, т. е. слишком кудревато. Что значат твои поправки чернилами? Неужели статья была выпущена в том виде, как напечатана? Или это только корректурный оттиск? Я бы желал, чтобы ты продолжал писать так же хорошо, но проще. Ещё один недостаток. Ты совсем мало указал на огромное историка-политическое значение Бомарше! Он не только остроумен, но остроты его были политическим памфлетом. Как я устарел, Модя! Меня совсем не тянет в театр. Я с неудовольствием думаю, что, нужно будет посмотреть «Assomoir». К занятиям никакого, влечения покамест не ощущаю. П. Ч.