Letter 2491

Date	17/29 May 1884
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1743)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 374–375

Text

Russian text (original)

Каменка 17 мая Давно я не писал тебе, Модичка. Из этого молчания ты только можешь заключить, что я очень, очень углублён в свою сюиту, если даже тебе не пишу. В самом деле, я даже, как водится, неумеренно сижу в нетерпении, чтобы скорей что-нибудь настоящее вышло. Радуюсь, что твоя стрепетовская история кончилась, но сожалею, что из отношений; которые могли быть только выгодны для тебя и даже приятны (как автору, нуждающемуся в дружбе главной актрисы), вышла какая-то «сердечная канитель». У нас ничего особенно: все та же засуха, все те же гибельные жуки, по поводу которых всё предрекают разорение (и однако ж каждый год доходы увеличиваются). С Бобом я все более и более дружусь, так, чти даже с некоторым сильным стеснением сердца думаю о предстоящей разлуке с ним. Сестрица, несколько обиженная, что по причине ожидаемых гостей (Анны, Коли и т. д.) ей предложили позднее опять ехать в Вербовку, захотела поселиться в монастыре и ездила туда осматривать помещение; в июне она совсем переезжает. В большом доме лежит несчастная обречённая насмерть Анна Петровна. Присутствие её до крайности утомляет Лиз[авету] Вас[ильевну] и всячески стесняет и портит жизнь бедной Алекс[андре] Ивановне, которая в последнее время очень похудела и осунулась. Речь идёт о переводе больной в Киев, в лечебницу, — ибо в этом состоянии умирания она может находиться ещё долго, но сама больная этого не хочет. Бог знает чем все это кончится, но на Лиз[авету] Вас[ильевну] и Алекс[андру] Ив[ановну] жалко смотреть, до того они замучены. Знаешь ли ты, что Алекс[андра] Вас[ильевна] уехала в Москву к Алекс[андре] Михайловне, которой недавно вырезали всю грудь, съеденную быстро развившимся раком. Произошло примирение, и, по крайней мере, хоть с этой стороны старушки наши покойнее. В начале июня я выезжаю к тебе и предварительно буду телеграфировать. Фортепьяно ставить в мою комнату не нужно, так как в Гранкине я буду уже, вероятно, оркестровать готовую сюиту; по крайней мере надеюсь до тех пор справиться. Катастрофа на Никол[аевской] жел[езной] дор[оге] сделала на меня сильное впечатление, и я буду бояться за вас. Засим, прощай голубчик, крепко обнимаю обоих вас. До скорого свиданья. Твой П. Чайковский