Letter 4235

Tchaikovsky Research
Revision as of 14:12, 11 February 2020 by Brett (talk | contribs)
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 16/28 October 1890
Addressed to Anna Merkling
Where written Tiflis
Language Russian
Autograph Location unknown
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 406–407 (abridged)
П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 242–243
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XV-Б (1977), p. 278–279.
Notes Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (signature omitted)

Text

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text
(original)
г[ород] Тифлис
16 октября 1890 г[од]

Милая Аня! Твои ежедневные письма доставляют мне много удовольствия, и, право, трудно выразить, какая ты милая!

Однако теперь прекрати свои Tägliche Übungen, ибо я вскоре уезжаю. Завтра у меня первая репетиция большого симфонического концерта, через два дня ещё одна, 20[-го] концерт, а 22[-го] я уеду. Заеду на один день в Таганрог к Ипполиту, потом на несколько дней к себе и Около 6-го числа буду иметь удовольствие обнять тебя и вручить обещанную материю. Она уже куплена, но понравится ли тебе - не знаю. Боюсь, что нет. Смешно читать в письмах и газетах про вашу северную осень. Здесь солнце не сходит с горизонта, тепло. как у нас в июне, и невыразимо хорошо, ибо всего этого в меру. Солнце не печёт, а только греет; ветру никакого; в Муштаиде лист начинает падать, — но от этого ещё приятнее, ибо я люблю аромат павшего листа. Третьего дня, в день именин Параши, мы большим обществом ездили за город обедать. Обедали, конечно, на чистом воздухе, и что это была за прелесть! Мерлехлюндия, о которой я тебе писал, у меня совершенно прошла. Не оттого ли она была, что я тогда задумывал новое сочинение, и это, быть может, были les douleures de l'enfentement??? Откуда ты взяла, душа моя, что я питаю антипатию к Эдуарду Беренсу? Нисколько. Я просто не имел случая сойтись с ним, и, несмотря на взаимное тыканье, он был для меня во время моей жизни в Москве чуждым человеком. А я ведь был тогда страшный бука и избегал буквально всех чужих. Отца же его я очень любил всегда.

Я не придаю значения выходке «Нового времени» против комедии Модеста. По опыту знаю, что самая злобная критика ничего не может сделать, если есть залог успеха. Обнимаю тебя, голубушка, Аня, и прошу не сердиться, что отвечаю так мало на твои обильные интересом. письма.

Твои,