Letter 2545

Tchaikovsky Research
The printable version is no longer supported and may have rendering errors. Please update your browser bookmarks and please use the default browser print function instead.
Date 8/20 September–10/22 September 1884
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Pleshcheyevo
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 910)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 660–661 (abridged)
П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 310–312
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 435–437

Text

Russian text
(original)
8 сентября 1884
Плещеево

Милый, дорогой друг!

Сегодня, слава Богу, погода несколько получше. Я только что возвратился из Подольска, куда ходил отчасти ради прогулки, отчасти же, чтобы побывать в тамошней большой церкви. К службе, однако же, я опоздал. Подольск сегодня по случаю базара очень оживлён, и мне было весело среди этой толпы, взиравшей на моё длиннополое английское пальто с большим любопытством.

Ларош, который должен был приехать сегодня на 2 дня, телеграфировал, что не может быть. Меня это не особенно сокрушает, так как я давно не наслаждался одиночеством и покамест не испытываю ещё ни малейшей потребности видеть кого бы то ни было.

Между прочими занятиями, я исполнил здесь два намерения, которые давно собирался осуществить, а именно, познакомился с двумя до сих пор бывшими мне неизвестными произведениями: «Хованщиной» Мусоргского и «Парсивалем» Вагнера. В «Хованщине» я нашёл именно то, чего ожидал: претензию на реализм, своеобразно понимаемый и применённый, жалкую технику, бедность изобретения, — от времени до времени талантливые эпизоды, — но в море гармонической нескладицы и манерности, свойственной кружку музыкантов, к которым Мусоргский принадлежал. Совсем другое впечатление производит «Парсиваль»: здесь имеешь дело с великим мастером, с гениальным, хотя и заблуждающимся художником. Богатство гармонии изумительное, чрезвычайное, слишком роскошное, в конце концов утомляющее даже специалиста, — а что же должны чувствовать простые смертные, в течение трёх часов угощаемые этим ни на минуту не прекращаемым потоком хитрейших гармонических фокусов? Мне всегда казалось, что вагнеристы из неспециалистов напускают на себя восторг, которого в глубине души не ощущают. Вагнер, по-моему мнению, убил в себе огромную творческую силу теорией. Всякая предвзятая теория охлаждает непосредственное творческое чувство. Мог ли Вагнер отдаваться этому чувству, когда он разумом постиг какую-то особую теорию музыкальной драмы и музыкальной правды и ради этой якобы правды, — добровольно отрёкся от всего того, что составляло силу и красоту музыки его предшественников. Если в опере певцы не поют, а говорят под оглушительный гром оркестра кое как прилаженные, бесцветные последования нот на фоне великолепной, но бессвязной и бесформенной симфонии, — то какая же это опера?

Но что меня окончательно приводит в изумление, — это серьёзность, с которой зафилософствовавшийся немец иллюстрирует музыкой самые невообразимо глупые сюжеты. Кого может тронуть хотя бы сюжет «Парсиваля», где вместо людей с знакомыми нам характерами и чувствами действуют сказочные личности, способные украсить содержание балета, но никак не драмы? Удивляюсь, как можно без смеха, или же, наоборот, без скуки слушать их бесконечно длинные монологи о различных чарах, под гнетом коих страдают все эти Кундри, Парсивали и т. д.??? Возможно ли сострадать им, принимать в них сердечное участие, любить или ненавидеть их? Конечно, нет, ибо их страдания, их чувства, их торжества или несчастия чужды нам совершенно. А то, что чуждо человеческому сердцу, не может быть источником музыкального вдохновения.


10 сентября

Сегодня опять солнце, но холодный ветер совершенно отравляет удовольствие прогулки. Впрочем, я не могу жаловаться на дурную погоду: она нимало не мешает мне всё-таки всем родом жизни предпочитать жизнь в деревне, ибо в дурную погоду вдвойне приятно быть в своём home; этот home делается особенно уютен и усладителен, — когда знаешь, что вне его неприглядно, холодно или пасмурно.

Между прочими моими занятиями, я здесь имею возможность довольно много времени отдавать английскому языку, в котором мои успехи очень значительны; теперь я уж без затруднения и без ежеминутного заглядывания в лексикон могу читать Диккенса, романы которого в подлиннике приобрели для меня новую прелесть. Теперь я с величайшим удовольствием читаю «Копперфильда».

Вам уже, вероятно, известны, дорогой друг, подробности касательно нового разочарования в беременности Анны. Н. А. Плеская часто пишет мне, и я имею все сведения о каменском житье бытье. Вижу по всему, что я хорошо сделал, дав Анне своим отсутствием возможность жить удобнее, чем где либо, в моих комнатках; при её теперешнем состоянии это было единственное место в доме, где она могла чувствовать себя покойно.

Засим, пожелав Вам, бесценный, дорогой друг, здоровья и всякого благополучия, остаюсь Ваш безгранично преданный,

П. Чайковский

Сейчас сюда привезли Вашу изумительную фисгармонию. Если это для меня, то я не знаю, как и благодарить Bac!!!