Letter 280

Date	10/22 December 1872
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 36, л. 46–47)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 396–397 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 187–188 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 78–79 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 293-294 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 76 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

10 декабря Москва Уже с неделю как получил оба твои письма разом, любезная Модестина, и очень тебе за них благодарен. В первом письме ты пишешь, что Анатолий сообщил тебе известие о моей хандре. Никакой особенной хандры нет, а действительно иногда овладевает мною, как и прежде бывало, тоска и мизантропия. Это происходит отчасти от моих нервов, которые иногда раздражаются без всякой видимой причины, отчасти от не особенно утешительной обстановки моего композиторства. Но вообще говоря особенной перемены в отношении к прежнему нет. Я уже писал тебе, что окончил новую симфонию (Журавель), на которую возлагаю большие надежды. Она будет исполнена, вероятно, в январе, не раньше. Теперь же предаюсь праздности, по отсутствию всякого вдохновения и позыва к сочинительству; пробовал было написать романсиков, да все как-то пошло выходит, и слов не умею подобрать, которые бы мне в самом деле нравились. Вот кабы ты этим занялся, да написал бы мне реестрик подходящих стихотворений? Байкова исписала мне стихотворениями целый ворох бумаги, да такую все дрянь, что я ни одного не признал достойным музыки. У Давыдовых ничего особенного не происходит. Вас[илий] Вас[ильевич] поправляется медленно. У нас здесь производит фурор Нильсон. Я её слышал два раза, и нужно отдать справедливость её огромному сценическому таланту, который, с тех пор как я её слышал в Париже, сделал громадный шаг вперёд. В вокальном отношении она представляет что-то совсем особенное; начнёт петь так, что, кажется, — ничего нет замечательного, да потом как хватит высокий какой-нибудь do-dieze или замрёт на средней ноте pianissimo, так весь театр и затрещит. Впрочем, несмотря на все её удивительные качества, она всё-таки меньше мне нравится, чем Арто. Если бы последняя вздумала приехать в Москву, я бы прискакнул от восторга! Если успеешь вовремя мне ответить, то напиши, не собираешься ли на праздники в Киев, куда и я хочу махнуть на недельку вместе с Рубинштейном и Губертом. Хорошо бы это было! Мне хочется немножко рассеяться, да и Киев посмотреть, и оперу его тоже, да и его Анатолия, который, между прочим, не удостоил меня ни Одним письмом с самого приезда из-за границы. Бурнашев (который продолжает называть тебя своим нежнейшим другом) мне до крайности противен, — однако ж бывает у меня. Здесь в мире тёток произошла отвратительная история между Булатовым и Глебовым, о которой я поговорю с тобой при свиданье. Предмет твоей любви — Михайло просит передать тебе, что он ездил к Сергию и вынимал часть про твоё здоровье. Этот Лепорелло делается замечательно комичен в последнее время. Впрочем, я им очень доволен и ещё больше его братом. Прощай, любезная сестра, целую. Петролина