Letter 349

Date	19 April/1 May 1874
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1086)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 433–434 П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 202–204 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 87–88 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 349–350 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 85–86 (English translation)
Notes	Original incorrectly dated "20 April/1 May"

Text

Russian text (original)

Рим 1 мая/20 апреля 1874 г[ода] Милый Толя! Напала. на меня непомерная тоска вследствие одиночества, и вот, чтоб облегчить душу, пишу к тебе. Одиночество вещь хорошая, и я первый люблю его, но в меру. Вот уже завтра неделя, что я выехал из России, и хоть бы с кем-нибудь словечкам перемолвился; кроме служителей в отелях и кондукторов на дороге, никто от меня не слышал ни единого звука. Утро все бродил по городу и видел действительно капитальные вещи, т. е. Колизей, термы Каракаллы, Капитолий, Ватикан, Пантеон и, наконец, верх торжества человеческого гения — собор Петра и Павла. Потом пообедал в table d'hôte, потом ходил по Corso, и тут-то на меня налетел сплин, от которого стараюсь спастись письмом и чаем, который сейчас буду пить. От Петербурга до Венеции я ехал не останавливаясь; только в Варшаве пришлось ночевать, так как 12-часовой петербургский поезд не имеет непосредственного сообщения с заграничным, Дорога меня немного утомила, но чрезвычайно благотворно подействовала на очень напряженную нервную систему. В Венеции я остался 1½ суток и не особенна сильно наслаждался. Впрочем, ты, кажется, был в этом странном городе и, вероятно, согласишься со мной, что он производит тоскливое впечатление. Там я по телеграфу снёсся с Миланам и, узнав, что «Жизнь за царя» пойдёт не ранее 12 мая/30 апреля, решился проехать на юг, причём миновал Флоренцию. Я стараюсь пользоваться охлаждением температуры, которая в Венеции опустилась гак низко, что я буквально мерз в своей комнате. Для пребывания в Неаполе это охлаждение, распространившееся по всей Италии, очень выгодно, ибо уж если начнутся жары, так они будут очень мучительны, и половина удовольствия пропадает. За исключением достопримечательностей Рима исторических и художественных, самый город с его узкими и грязными улицами не представляет особенного интереса, и я не понимаю, как можно (после нашего русского простора) проводить здесь целую жизнь, как это делают некоторые русские. Денег у меня оказывается вполне достаточно, и я могу, ни в чем себе не отказывая, изъездить всю Италию. Я взял в Венеции так называемый biletto circolare, который стоил всего 173 франка, и с этим билетом я имею право доехать до Неаполя и потом: назад до Милана, — необыкновенно дёшево. Кстати о деньгах! Представь себе, что с самого отъезда из России я упрекаю себя в чёрством эгоизме. Вместо экскурсии по Европе мне бы следовало принять деятельное участие в уплате долгов твоих и Модеста. Мысль эта положительно отравляет моё путешествие. Вот, думаю себе, я гуляю по Ватикану, а бедный Толя старается измыслить средство заплатить какому-нибудь назойливому кредитору. Если б ты знал, как ядовито уязвляет меня раскаяние. Но пойми, что я помешался на поездке в Италию. И преглупо; уже если хотел рассеяться, поехал бы в Киев или даже Крым, — и дёшево и сердито, Милый Толя, обнимаю тебя так же крепко, как люблю, а уж люблю поистине крепко. П. Чайковский Дорого бы я дал, чтобы ты вдруг здесь очутился.