Letter 325 and Letter 2222: Difference between pages
m (1 revision imported) |
No edit summary |
||
Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | {{letterhead | ||
|Date= | |Date=11/23 February 1883 | ||
|To=[[Anatoly Tchaikovsky]] | |To=[[Anatoly Tchaikovsky]] | ||
|Place=[[ | |Place=[[Paris]] | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Autograph= | |Autograph={{locunknown}} | ||
|Publication={{bib| | |Publication={{bib|1970/86|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XII}} (1970), p. 61–62 | ||
|Notes=Manuscript copy in [[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} | |||
}} | }} | ||
==Text== | ==Text== | ||
Based on a handwritten copy in the [[Klin]] House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter. | |||
{{Lettertext | {{Lettertext | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Translator= | |Translator= | ||
|Original text={{ | |Original text={{right|11/23 февр [аля] 1883}} | ||
Уж как ты обрадовал меня, Анатоша, известием о благополучном разрешении Параши. Теперь только жду подробностей об этом ужасном и вместе радостном для тебя дне, а также известий о том, что воспоследовало далее и хорошо ли она себя теперь чувствует. Зато твоё письмо о болезни Алёши меня очень обеспокоило. Я предчувствовал, что он болен, ожидал этого, ибо в последнем письме своём он извещал меня о постоянном недомогании, а потом замолчал, и из этого я заключил, что он болен и в больнице. Получивши твоё письмо, я тотчас же телеграфировал милому Петру Ивановичу, прося его послать кого-нибудь из своих слуг к Алёше и сообщить мне точные сведения. Вчера вечером пришла телеграмма, что Алёша вне опасности. я спокоен за него, но не совсем. Болезнь эта подлая, т. е. оставляющая за собой следы, и так как Алёша очень некрепкого сложения, то боюсь как бы не развилась у него чахотка. Мне кажется, что ему необходимо после болезни продолжительный годовой отпуск. Каменский садовник Панас после воспаления в лёгких получил годовой отпуск без всяких хлопот, но в Москве всегда нужно просить и хлопотать, и вот я прошу тебя, голубчик, когда Алёша будет лучше, побывать у него, расспросить, как это делается, и содействовать по, мере сил к получению отпуска. Вообще, окажи ему отеческое попечение. Денег для него сколько нужно бери у П[етра] И[вановича]. Таня совершенно довольна своей maison de santé. Лечение идёт хорошо; приём морфина уменьшился приблизительно на ¼, и теперь доктор нашёл нужным приостановить уменьшение морфинной дозы. В довершение благополучия, у Тани есть теперь превосходнейшая компаньонка в лице Лизав. Мих. Молас (бывшей гувернантки Веры Конради). Она приехала в Париж также компаньонкой при какой-то больной и должна была сейчас же вернуться в Россию, но мы уговорили её остаться при Тане, которая этого очень желала. Лиз[авета] Мих[айловна] уже переселилась к Тане, и они очень хорошо сошлись с первого же дня. Это обстоятельство, быть может, развяжет руки Модеста и мне. Если потребуется, чтобы Таня оставалась здесь ещё долго, — то можем уехать, когда ей будет уже гораздо лучше. Признаюсь, что я буду рад уехать, хотя Париж тут ни причём, я нисколько в нем не разочаровался, напротив — скажу, что только в Париже и можно сносно жить при тех обстоятельствах, в которых мы находимся. Только Пари ж мог помирить меня с необходимостью ежедневно видеть Таню, которая, как ты знаешь, болезненно-удручающе действует на меня уже давно. Здесь начинает попахивать весной, и гулять я хожу уже в одном сюртуке без пальто. Целую тебя, Паню и племянницу множество раз. Будьте здоровы, милейшие мои. | |||
{{right| | {{right|Твой}} | ||
|Translated text= | |Translated text= | ||
}} | }} | ||
Revision as of 21:17, 4 April 2020
Date | 11/23 February 1883 |
---|---|
Addressed to | Anatoly Tchaikovsky |
Where written | Paris |
Language | Russian |
Autograph Location | unknown |
Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 61–62 |
Notes | Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve |
Text
Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.
Russian text (original) |
11/23 февр [аля] 1883 Уж как ты обрадовал меня, Анатоша, известием о благополучном разрешении Параши. Теперь только жду подробностей об этом ужасном и вместе радостном для тебя дне, а также известий о том, что воспоследовало далее и хорошо ли она себя теперь чувствует. Зато твоё письмо о болезни Алёши меня очень обеспокоило. Я предчувствовал, что он болен, ожидал этого, ибо в последнем письме своём он извещал меня о постоянном недомогании, а потом замолчал, и из этого я заключил, что он болен и в больнице. Получивши твоё письмо, я тотчас же телеграфировал милому Петру Ивановичу, прося его послать кого-нибудь из своих слуг к Алёше и сообщить мне точные сведения. Вчера вечером пришла телеграмма, что Алёша вне опасности. я спокоен за него, но не совсем. Болезнь эта подлая, т. е. оставляющая за собой следы, и так как Алёша очень некрепкого сложения, то боюсь как бы не развилась у него чахотка. Мне кажется, что ему необходимо после болезни продолжительный годовой отпуск. Каменский садовник Панас после воспаления в лёгких получил годовой отпуск без всяких хлопот, но в Москве всегда нужно просить и хлопотать, и вот я прошу тебя, голубчик, когда Алёша будет лучше, побывать у него, расспросить, как это делается, и содействовать по, мере сил к получению отпуска. Вообще, окажи ему отеческое попечение. Денег для него сколько нужно бери у П[етра] И[вановича]. Таня совершенно довольна своей maison de santé. Лечение идёт хорошо; приём морфина уменьшился приблизительно на ¼, и теперь доктор нашёл нужным приостановить уменьшение морфинной дозы. В довершение благополучия, у Тани есть теперь превосходнейшая компаньонка в лице Лизав. Мих. Молас (бывшей гувернантки Веры Конради). Она приехала в Париж также компаньонкой при какой-то больной и должна была сейчас же вернуться в Россию, но мы уговорили её остаться при Тане, которая этого очень желала. Лиз[авета] Мих[айловна] уже переселилась к Тане, и они очень хорошо сошлись с первого же дня. Это обстоятельство, быть может, развяжет руки Модеста и мне. Если потребуется, чтобы Таня оставалась здесь ещё долго, — то можем уехать, когда ей будет уже гораздо лучше. Признаюсь, что я буду рад уехать, хотя Париж тут ни причём, я нисколько в нем не разочаровался, напротив — скажу, что только в Париже и можно сносно жить при тех обстоятельствах, в которых мы находимся. Только Пари ж мог помирить меня с необходимостью ежедневно видеть Таню, которая, как ты знаешь, болезненно-удручающе действует на меня уже давно. Здесь начинает попахивать весной, и гулять я хожу уже в одном сюртуке без пальто. Целую тебя, Паню и племянницу множество раз. Будьте здоровы, милейшие мои. Твой |