Letter 325

Date	11/23 February 1883
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 61–62
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

11/23 февр [аля] 1883 Уж как ты обрадовал меня, Анатоша, известием о благополучном разрешении Параши. Теперь только жду подробностей об этом ужасном и вместе радостном для тебя дне, а также известий о том, что воспоследовало далее и хорошо ли она себя теперь чувствует. Зато твоё письмо о болезни Алёши меня очень обеспокоило. Я предчувствовал, что он болен, ожидал этого, ибо в последнем письме своём он извещал меня о постоянном недомогании, а потом замолчал, и из этого я заключил, что он болен и в больнице. Получивши твоё письмо, я тотчас же телеграфировал милому Петру Ивановичу, прося его послать кого-нибудь из своих слуг к Алёше и сообщить мне точные сведения. Вчера вечером пришла телеграмма, что Алёша вне опасности. я спокоен за него, но не совсем. Болезнь эта подлая, т. е. оставляющая за собой следы, и так как Алёша очень некрепкого сложения, то боюсь как бы не развилась у него чахотка. Мне кажется, что ему необходимо после болезни продолжительный годовой отпуск. Каменский садовник Панас после воспаления в лёгких получил годовой отпуск без всяких хлопот, но в Москве всегда нужно просить и хлопотать, и вот я прошу тебя, голубчик, когда Алёша будет лучше, побывать у него, расспросить, как это делается, и содействовать по, мере сил к получению отпуска. Вообще, окажи ему отеческое попечение. Денег для него сколько нужно бери у П[етра] И[вановича]. Таня совершенно довольна своей maison de santé. Лечение идёт хорошо; приём морфина уменьшился приблизительно на ¼, и теперь доктор нашёл нужным приостановить уменьшение морфинной дозы. В довершение благополучия, у Тани есть теперь превосходнейшая компаньонка в лице Лизав. Мих. Молас (бывшей гувернантки Веры Конради). Она приехала в Париж также компаньонкой при какой-то больной и должна была сейчас же вернуться в Россию, но мы уговорили её остаться при Тане, которая этого очень желала. Лиз[авета] Мих[айловна] уже переселилась к Тане, и они очень хорошо сошлись с первого же дня. Это обстоятельство, быть может, развяжет руки Модеста и мне. Если потребуется, чтобы Таня оставалась здесь ещё долго, — то можем уехать, когда ей будет уже гораздо лучше. Признаюсь, что я буду рад уехать, хотя Париж тут ни причём, я нисколько в нем не разочаровался, напротив — скажу, что только в Париже и можно сносно жить при тех обстоятельствах, в которых мы находимся. Только Пари ж мог помирить меня с необходимостью ежедневно видеть Таню, которая, как ты знаешь, болезненно-удручающе действует на меня уже давно. Здесь начинает попахивать весной, и гулять я хожу уже в одном сюртуке без пальто. Целую тебя, Паню и племянницу множество раз. Будьте здоровы, милейшие мои. Твой