|
|
Line 1: |
Line 1: |
| {{letterhead
| | [[Letter 3832b]] to an unidentified male correspondent, 30 March/11 April 1889 |
| |Date=5/17 January 1885
| |
| |To=[[Nadezhda von Meck]]
| |
| |Place=[[Moscow]]
| |
| |Language=Russian
| |
| |Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 924)
| |
| |Publication={{bib|1902/25|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 3}} (1902), p. 17 (abridged)<br/>{{bib|1936/25|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 3}} (1936), p. 332–334<br/>{{bib|1971/89|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XIII}} (1971), p. 17–18
| |
| }}
| |
| ==Text==
| |
| {{Lettertext
| |
| |Language=Russian
| |
| |Translator=
| |
| |Original text={{right|''Москва''<br/>5 января}}
| |
| {{centre|Дорогой, милый друг мой!}}
| |
| Не знаю, достаточно ли ясно я разъяснил в телеграмме мои планы. В будущую среду, 9-го числа, я еду в Петербург, для присутствования в концерте Муз[ыкального] общ[ества], где Бюлов будет играть мою новую сюиту. Останусь там около недели, возвращусь в Москву и довольно долго здесь останусь. В настоящее время все помыслы мои устремлены на то, чтобы устроиться где-нибудь в деревне близ Москвы на постоянное жительство. Я не могу больше довольствоваться кочеванием и хочу во что бы то ни стало быть хоть где-нибудь ''у себя, дома''. Так как я убедился, что купить я покамест ещё порядочного именьица не могу, то решился хоть нанять какую-нибудь усадьбу. С этой целью я пустил здесь в «Полицейском листке» публикацию, и предложений имею уже много. В понедельник еду осматривать одну усадьбу, которая, кажется, вполне подходит к моим требованиям, и если понравится, то вскоре по возвращении из Петербурга, может быть, и перееду.
| |
| | |
| Милый друг! Меня несколько мучит совесть по поводу моих неясных намеков на Колю и Анну в последнем письме. Теперь я могу Вам сказать, в чем дело, ибо имел объяснение с Анной и значительно успокоился насчёт их. ''Перемена'', о которой я писал Вам, состоит в том, что Коля оказался ''слишком слабым'' и слишком ''подчинившимся'' влиянию своей жены, а влияние это отразилось на нем неблагоприятно, как мне показалось. Прежде Коля казался мне необыкновенно симпатичным добряком, и в этом была его главная прелесть. Теперь я вдруг заметил, что в суждениях его о людях, в некоторых отзывах его появилась несвойственная его натуре резкость и иногда даже озлобленность. Из этого я заключил, что не Анна (которая, несмотря на многие свои превосходные качества, всегда страдала некоторою резкостью, излишком самолюбия) умягчилась под влиянием Коли, а, напротив, добрый и мягкий Коля заимствовал у Анны некоторые её слабости и, главное, строгость, резкость, исключительность в суждениях. Это меня очень испугало и огорчило. Некоторое время я молчал, — но дня три тому назад решился высказать Анне свою тревогу за их будущность и благополучие. К моему величайшему удовольствию, Анна приняла слова мои очень благодушно, нисколько не обиделась и, если я не ошибаюсь, отлично поняла, что не следует ей стараться изменить Колю, а, напротив, самой стараться быть более мягкой, уступчивой, доброй. В сущности, уверяю Вас, дорогая моя, что Анна от природы вполне хорошая, добрая, честная натура. Излишек самомнения и гордости происходит от обстоятельств её жизни и воспитания. Я уверен, что, если действовать на неё убеждением, не молчать, а искренно указывать её недостатки, как это я сделал теперь, — она поймёт свои ошибки и выкажет основные черты своей хорошей и богато наделённой умственными дарами природы. О, как бы я не желал, чтобы когда-нибудь, хоть мельком, Вы бы пожалели о том, что отдали Вашего добрейшего Колю Анне! Мысль, что когда-нибудь Вы раскаетесь в Вашем выборе, для меня убийственна.
| |
| | |
| Ещё скажу Вам одно: Анна не изъявительна, и я боюсь, что она недостаточно умеет выразить Вам свою любовь, а между тем, я ''знаю'', как она переполнена чувством любви и благодарности к Вам. Ради Бога, никогда не сомневайтесь в этом.
| |
| | |
| Будьте здоровы и счастливы, бесценный друг мой!
| |
| | |
| Весь ваш,
| |
| {{right|П. Чайковский}}
| |
| | |
| |Translated text=
| |
| }}
| |