Letter 2521

Tchaikovsky Research
Revision as of 17:29, 24 January 2024 by Brett (talk | contribs) (Text replacement - ". что" to ", что")
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 23 July/4 August 1884
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Skabeyevo
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1746)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 650–651 ("27 July") (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 311–312 (abridged)
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 408–410 (abridged)
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 307–308 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Скабеево
23 июля
Понедельник

Хотя письмо пойдёт в среду, а я всё-таки пишу сегодня, дабы поскорее удовлетворить потребности поговорить с Модей. Прокоп, вероятно, уже сообщил тебе о наших приключениях. До Кочетовки (или как её зовут) мы ехали отлично. Там я ужинал и пил чай на чистом воздухе в пасечке, среди спавших пчёл; читал «Sapho» при свете луны и фонаря и со страхом посматривал на сверкавшие со всех сторон молнии. Выехали мы в 11½2 часов. Мало-помалу молнии начали сверкать ближе и, наконец, над самой головой; луна ушла, сдела-лось темно и страшно, а от блеска молнии ещё темнее и страшнее. Это была настоящая воробьиная ночь. Хотя это был бесконечный ряд нестрашных гроз и дождь только всего. один раз смочил порядочно, — но мучения мои были невыразимы и нервы напряжены до последней крайности. К тому чем далее, тем более я убеждался, что мы вовремя не приедем. Как я злился на Шоффа, не могшего толком сказать, как нужно сделать и когда откуда выехать, чтобы не опоздать! Хорош бы я был, если бы послушался его совета и выехал в: 9-ом часу???!!! Последние 6 вёрст мы ехали буквально ventre-à-terre и приехали через четверть часа после того как поезд должен уйти. Но, к счастию, он опоздал и мы попали. Тут разразилась страшнейшая гроза, и я не мог не благодарить Бога, что дорогой ни одной такой не было, — я бы с ума сошёл от страха. Зрелище этой грозы при восходящем солнце, пробивавшемся через тучи, — было столь дивное, что, забывши страх, я стоял у двери и смотрел. Остальное путе-шествие совершилось очень удобно и благополучно (в Харькове пересадки нет!). Я страшно много спал, но успел прочесть всю «Sapho», которая мне не нравится. По-моему, если хорошенько вникнуть, то всё это возмутительно ложно, несмотря на кажущуюся реальность. А главное, противно то, что под предлогом предостеречь сыновей. Доде написал ряд эротических, очень ярительных сцен. Сыновья его, прочтя эту книгу, конечно, не будут искать скучных и бесцветно-пошлых Irènes, а уж если что их соблазнит, так Sapho, ибо она ужасно симпатична для юношей [...]. Жалко,, что я не знал, что ты вынес из чтения «Sapho». Ларош в восхищении и говорит, что 5apho напоминает ему Катерину Ивановну, которой акции теперь непомерно высоки.

Мы сами с Алёшей ехали очень хорошо, но багаж вследствие недоразумения застрял в Харькове и мы приехали сюда без вещей, и ещё Бог знает, когда они придут. Это очень не-приятно. Дорога от станции сюда была очень сносная. Паня~ Толя и Ларош вышли ко мне навстречу. Вся местность вообще. и самое Скабеево в особенности мне очень симпатичны. Мне понравились не те две комнаты, из коих одна с балконом, которые были мне приготовлены, а другая рядом, очень уютная комнатка с прелестным видом. Тотчас по приезде я распорядился о переносе вещей в неё и, несмотря на протесты Алёши, ужасно доволен, что сделал это. Купанье великолепное. Паню я нашёл пополневшей. Толя, как водится, к вечеру сделался нездоров; голова заболела, горло, жар появился. Удивительная вещь, как он ухищряется так часто болеть. Я было обеспокоился, ибо всех горловых болезней очень боюсь, — но сегодня ему уже лучше. Вчера, в день приезда, я сделал со всеми вместе две большее прогулки, а сегодня всё утро ходил с Ларошем. Я очень рад был видеть его. Состояние его духа сносное; с Толей у них уже были пререкания из-за того, что Ларош, ездивши в Москву и заказавши приехать за собой лошадям, не приехал вовремя. А Ларош сердится за то, что Толя и Паня слишком мало озаботились о его помещении. И действительно, его комната до того пуста и гола, что мне даже совестно за относительный комфорт, коим я сам обладаю. Но впрочем, они всё-таки живут в мире и Толя, хотя и боится заразиться сифилисом от Лар[оша], у которого всё тело в пятнах, — но всё-таки рад его присутствию. Танюша очень поздоровела и замечательно похорошела. Паня страстно увлечена ею, и в самом деле Такая прелестная девочка. [...].

Заниматься здесь будет трудно, если не совсем невозможно. Одно то, что Ларош мешать будет и фортепьяно нет, а я, как нарочно, хотел фортепианной пиэсой заняться.

Я ужасно часто переношусь мыслью в Гранкино. Конечно, и говорить нечего, что здесь гораздо лучше, живописнее, — но, не знаю почему, только Гранкино мне в общем ужасно симпатично. Целую крепко тебя и Количку. Ник[олаю] Ник[олаевичу], Наре, Францу кланяйся, а Шоффе нет, я злюсь на него. До свиданья, Модичка, мой милый.

Твой П. Чайковский

В Москву поеду на днях.