Letter 2402

Tchaikovsky Research
Revision as of 16:24, 30 January 2020 by Brett (talk | contribs)
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 21 December 1883/2 January 1884
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Moscow
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 872)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 613–614 (abridged)
П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 241–243
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 288–290

Text

Russian text
(original)
Москва
21 дек[абря]

Милый, дорогой, бесценный друг!

Проходят дни за днями томительно скучной чередой, и вот уже более месяца, что я живу в Москве без всякого дела, не имея возможности даже хотя бы читать что-нибудь, не говоря уже о том, что я поневоле запустил всю свою корреспонденцию и, между прочим, так редко пишу Вам, дорогая моя! Но что же делать мне? С утра до вечера я должен то принимать к себе людей, имеющих до меня надобность, или бывать в гостях. У меня не хватает характеру, чтобы, рискуя обидеть или огорчить того или другого, решительно отказываться от приглашений, — и вот в результате масса бесплодно и тоскливо потраченного времени. Иногда я утомляюсь до отупения и полного умственного и нравственного изнеможения. И конца этому не предвидится, ибо до сих пор ещё и речи нет о постановке оперы. Нет, не гожусь я в городские жители!

Здесь в одной гостинице со мной живёт старый приятель мой Ларош. Я, кажется, писал Вам летом о том умственном упадке, в котором я нашёл его в мае в Петербурге. Приглашение в число профессоров Консерватории сначала несколько оживило его, и в «Моск[овских] вед[омостях]» в начале осени появилось несколько статеек его. Но вскоре он опять впал в состояние полнейшей неспособности к труду, и когда я приехал в Москву, то он всё своё время проводил, лёжа в постели, ничего не делая и предаваясь мрачной ипохондрии. Недавно, чтобы возбудить его к деятельности, я предложил ему приходить к нему ежедневно на 2 часа, дабы писать под его диктовку, статью в «Русский вестник». Это так польстило и так тронуло его, что половина большой статьи, которую Вы, вероятно, прочтёте в следующем № «Русского вестника», уже готова и сдана в печать. Меня очень занимает вообще вопрос об умственном возрождении этого необычайно, феноменально даровитого человека, но, к сожалению, сомневаюсь, чтобы без постоянных толчков, даваемых рукою дружественно расположенного человека, он мог что-нибудь теперь сделать. Ему нужна нянька. Эту роль я взял на себя, ибо свободен от дела. Когда уеду, знаю, что он снова впадёт в обломовщину.

На днях я был очень тронут овацией, которую мне сделали в женской гимназии Фишер. Начальница этого заведения уже несколько раз писала мне письма с выражениями горячей симпатии к моей музыке. Теперь она убедила меня принять приглашение на музыкальный вечер в гимназии, и на днях я был там. Меня встретила г[оспо]жа Фишер, окружённая преподавательницами и пансионерками. После этого началось хоровое исполнение целого ряда моих сочинений. Пели эти девочки прелестно, и хоть мне и немножко неприятно было быть предметом всеобщего внимания, но я не мог не быть тронутым необыкновенно горячею симпатией, которую в течение всего вечера выражали мне все присутствовавшие.

Вы спрашиваете, дорогой друг, сколько Вы мне должны за перстень. Это слово странно звучит в моих ушах по отношению к Вам, но я вследствие разных причин и, в особенности, вследствие того, что опера моя вместо ноября пойдёт лишь в феврале, потерпел такое разочарование в своих расчётах на обильную поспектакльную плату, и, короче говоря, настолько нуждаюсь в деньгах, что без околичностей и прямо попрошу Вас при посылке половины февральской бюджетной суммы (первую половину Вы уже прислали мне) приложить к ней и остаток суммы, в которую я оцениваю перстень. Я писал Вам ещё из Каменки, что из Кабинета его Вел[ичества] мне выдали бы за перстень не 1500 р[ублей], в которую он официально ценится, а лишь 1350 (т. е. с вычетом 10 процентов). Вы уже прислали мне вперёд 800 р[ублей]; следовательно, теперь я беру смелость просить у Вас ещё 500, которые, будучи приложены к половине февр[альской] бюджетной суммы, составят тысячу 1500 р[ублей]. Эту сумму я бы попросил Вас прислать мне несколько ранее 1-го февраля, ввиду действительно несколько затруднившегося финансового моего положения. Ради Бога, простите бесцеремонность!

Недавно приехал Лев Васильевич. Брат Модест собирается праздники в Москве, чтобы отдохнуть от своей суетной петербургской жизни. Он, подобно мне, очень недолюбливает Северную Пальмиру и, подобно мне, любит Москву. Как ни тяжело мне вести здесь бестолковую и поневоле бездельную жизнь, — но моя симпатия к Москве Остаётся всё же сильной и тёплой. Есть какая-то особенная прелесть в этом оригинальном, странном городе, и кто раз проникся к нему любовью, тот, несмотря на всю грязь и все неудобства его, никогда его не разлюбит.

Поздравляю Вас, дорогая моя, с Новым годом и молю Бога, чтобы он охранил Вас от всякого зла! Всем Вашим прошу передать мои благие пожелания.

Беспредельно преданный Вам,

П. Чайковский