Letter 4195

Date	5/17 August 1890
Addressed to	Grand Duke Konstantin Konstantinovich
Where written	Frolovskoye
Language	Russian
Autograph Location	Saint Petersburg (Russia): Institute of Russian Literature of the Russian Academy of Sciences (Pushkin House), Manuscript Department (ф. 137, No. 78/25)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 382–385 (dated "3 August" [O.S.]) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XV-Б (1977), p. 236–239

Text

Russian text (original)

5 августа 1890 с[ело] Фроловское Ваше императорское высочество! Ваше дорогое, Милое, очаровательное письмо получил я за несколько часов перед отъездом в дальний путь, и потому простите, ради Бога, что мой ответ не будет так обстоятелен, как бы следовало. А между тем так много бы хотелось сказать по поводу замечаний, высказанных Вами о «Пиковой даме»! Но, Бог даст, зимой буду иметь возможность неоднократно беседовать с Вами устно. А пока мест позвольте, прежде всего, горячо поблагодарить Вас за неоценённое внимание Ваше ко мне и к моему новому детищу. Я ведь знаю, как в настоящее время Вы заняты и как мало у Вас досуга. Между тем Вы нашли возможность познакомиться с «Пиковой дамой» весьма основательно и уделили часть своего свободного времени для написания сочувственного отзыва о ней. Радуюсь, что в общем опера нравится Вам, и надеюсь, что после услышания её она ещё больше будет Вам по сердцу. Я писал её с небывалой горячностью и увлечением, живо перестрадал и перечувствовал все происходящее в ней (даже до того, что одно время боялся появления призрака «Пиковой дамы») и надеюсь, что все мои авторские восторги, волнения и увлечения отзовутся в сердцах отзывчивых слушателей. Тем не менее не сомневаюсь, что в опере этой бездна недостатков, свойственных моей музы-кальной личности. Ваши указания на погрешности против декламации, вероятно, слишком снисходительны. В этом отношении я неисправим. Не думаю, чтобы в речитативе, в диалоге я наделал много промахов этого рода; но в лирических местах, там, где правдивость передачи общего настроения увлекает меня, — я просто не замечаю ошибок подобных тем, о коих Вы упоминаете, и нужно, чтобы кто-нибудь точно указал на них, чтобы я их заметил. Впрочем, надо правду сказать, что у нас к этим подробностям относятся слишком щепетильно. Наши музыкальные критики, упуская часто из виду, что главное в вокальной музыке- правдивость воспроизведения чувств и настроений. прежде всего ищут неправильных акцентов, не соответствующих устной речи подъёмов мелодии, вообще всяческих мелких декламационных недосмотров, — с каким-то злорадством собирают их и попрекают ими автора с усердием, достойным лучших целей. По этой части особенно отличался и до сих пор при всяком случае отличается г. Кюи. Но, Ваше высочество, согласитесь, что безусловная непогрешимость в отношении музыкальной декламации есть качество отрицательное и что преувеличивать значение этого качества не следует. Однако ж, указывая на это свойство наших музыкальных зоилов, я вовсе не претендую быть правым. За указание на слово как, попавшее некстати на акцентированную часть такта, очень, очень благодарю Вас. Я как раз исправляю теперь все недосмотры и ошибки первого издания (второе выйдет осенью) и замечанием Вашим воспользовался немедленно. Что касается повторения слов и даже целых фраз, то я должен сказать Вашему высочеству, что тут диаметрально расхожусь с Вами. Есть случаи, когда такие повторения совершенно естественны и согласны с действительностью. Человек под влиянием аффекта весьма часто повторяет одно и то же восклицание, одну и ту же фразу. Я не нахожу ничего несогласного с истиной В том, что старая, недалёкая гувернантка при всяком удобном случае повторяет при нотации и внушении свой вечный refrain о приличиях. Но даже если б в действительной жизни ничего подобного никогда не случалось, то я нисколько бы не затруднился нагло отступить от реальной истины в пользу истины художественной. Эти две истины совершенно различны, и слишком гнаться за первой из них, забывая вторую, я не хочу и не могу, ибо если погоню за реализмом в опере довести до последней крайности, — то неминуемо придёшь к полному отрицанию самой оперы. Люди, которые вместо того, чтобы говорить — поют, — ведь это верх л ж и в низменном смысле слова. Конечно, я человек своего века и возвращаться к отжившим оперным условностям и нонсенсам не желаю, - но подчиняться деспотическим требованиям теорий реализма отнюдь не намерен. Тем не менее мне до того несносна мысль, что есть место в «Пиковой даме», которое Вам противно, мне так хочется, чтобы именно В а м она как можно более была по душе, что я немедленно изменил текст в сцене гувернантки, распекающей девиц, и теперь повторение фразы если и есть, то мотивированное. Пришлось присочинить несколько стихов; это для меня страшно трудно, но я многое могу принести в жертву на алтарь моей приверженности к Вашему высочеству. То, что Вы говорите о первой сцене в Летнем саду, совершенно верно; я тоже очень боюсь, как бы это не вышло несколько опереточно, балаганно. Относительно хора, коим начинается второе действие, скажу, что его поют не гости (последние танцуют при этом), а настоящий хор певчих. Текст этого хора принадлежит перу мало известного писателя прошлого века Карабанова, специальность коего была сочинять тексты приветственных и всяческих кантат на празднествах вельмож Екатерины. Исполнение этой кантаты у меня в опере весьма реально, ибо стихи были сочинены, положены на музыку и спеты певчими на домашнем празднестве у Нарышкина. Песня Томского написана на слова Державина; песня эта была в моде в конце прошлого столетия. Как и Все, что вышло из-под пера пресловутого Гавриила Романовича, она лишена прелести. Я допускаю, что в торжественных одах у Державина был некоторый пиитический жар, хотя и выраженный надутыми и тяжёлыми фразами. Но чего ему безусловно недоставало, так это остроумия. В данном случае (в песне Томского) нельзя не удивляться и пошлой глупости основной мысли, и натянутости формы. Взял же я эту песню как характерный эпизодик в картине, рисующей нравы конца прошлого века. Ваше высочество! Я ещё очень, очень многое выскажу Вам по поводу письма Вашего через несколько времени. Уезжаю сегодня в Тифлис, но по дороге остановлюсь У брата Модеста и у сестры в Каменке. Из последней я и буду иметь удовольствие писать Вам. Прошу Ваше высочество передать великой княгине выражение моего всенижайшего почтения и, ещё раз горячо благодаря за дорогое письмо, остаюсь Вашего высочества покорный слуга, П. Чайковский