Letter 638 and Letter 3684a: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
No edit summary
 
No edit summary
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead  
{{letterhead
|Date=6/18 November 1877
|Date=1/13 October 1888
|To=[[Nadezhda von Meck]]  
|To=[[Francesco Berger]]
|Place=[[Florence]]  
|Place=[[Frolovskoye]]
|Language=Russian
|Language=German
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 3084)  
|Autograph=[[London]] (England): {{GB-Lbl}}. Manuscripts Division (RPS MS. 366, f.153)  
|Publication={{bib|1901/24|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 2}} (1901), p. 39–41 (abridged)<br/>{{bib|1934/36|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 1}} (1934), p. 67–69 <br/>{{bib|1961/38|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VI}} (1961), p. 220–222 <br/>{{bib|1993/66|To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck}} (1993), p. 59–60 (English translation)
|Publication={{bib|1980/112|Stanford, the Cambridge Jubilee, and Tchaikovsky}} (1980), p. 321–322 (extracts in English translation)<br/>{{bibx|2013/34|Tschaikowsky-Gesellschaft Mitteilungen}}, Heft 20 (2013), p. 71–72
}}
}}
==Text and Translation==
==Text and Translation==
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=German
|Translator=Nick Winter
|Translator=Brett Langston
|Original text={{right|''Флоренция''<br/>18/6 ноября 1877}}
|Original text={{right|''1/13 October 1888<br/>Kline, bei Moskau''}}
Надежда Филаретовна! Мне просто совестно, что приходится писать Вам письмо, исполненное самых меланхолических чувств, и я решился было отсюда ничего не писать Вам, — но теперь меня обуяло непреодолимое желание побеседовать с Вами. Мне тяжело быть лживым относительно Вас, даже при всяких оправдывающих обстоятельствах. Мы попали сюда случайно. Около Модены я почувствовал себя до того дурно, целый следующий день я так томился, что решился остановиться на один день во Флоренции, на что нам даёт право билет, взятый в Париже, в коем сказано: ''avec l'arrêt facultatif pendant trois jours''. Дело, впрочем, не в болезни. Вчера вечером я принял строгие меры, и сегодня мне уж совсем хорошо. Дело в ''тоске'', в жгучей, сумасшедшей тоске, которая не покидает меня ни на одну минуту. Живя в Кларенсе, среди самой безусловной тишины, среди покоя и весьма простой и удобной обстановки, — я иногда грустил и хандрил. Не зная, как объяснить эти припадки меланхолии, я вообразил, что причиною их ''горы''!!! Какая наивность! Причины этих проходивших очень скоро припадков меланхолии были чисто внутренние. Я вообразил также, что стоит переехать границу Италии, и начнётся нескончаемая радость. Вздор! Здесь мне в сто раз грустнее. Погода чудная, днём жарко, как в июле; есть на что посмотреть, есть чем рассеяться, — а меня терзает гигантская, колоссальная тоска! И чем оживлённее место, в котором я нахожусь, тем хуже. Как это объяснить, я не знаю. Мне кажется, что этого и нельзя объяснить. А главное, я не знаю, что делать. Если б я не просил всех переписывающихся со мной адресовать мне письма в Рим, то, кажется, и не решился бы ехать далее. Во всяком случае, до Рима необходимо доехать, — а что там будет, я не знаю. Масса ''Sehenswürdigkeiten'' Рима пугает меня. Не смотреть на все, что там есть, как-то странно, а смотреть, так для этого нужно быть не больным, нравственно и физически, человеком, как я, а туристом, вояжирующим для своего удовольствия. Вести же жизнь туриста я решительно теперь не могу: это как-то странно, неловко, смешно при известных обстоятельствах русских вообще и моих в частности. При том же, чтоб бегать с Бедекером в руках по улицам, музеям, церквам Флоренции и Рима, — нужно иметь время, специально для этого предназначенное; я же приехал отдыхать и отдыхать не посредством праздной беготни, а посредством работы. Мне в эту минуту кажется почему-то, что в Италии вообще и в Риме в особенности работать нельзя.  
{{centre|Hochgeehrter Herr Berger!}}
Ihren ersten Brief in welchem Sie mich von der mir {{sic|angethanen|angetanen}} Ehre in Kenntnis setzten habe ''ich nicht erhalten'', sonst hätte ich mich schon längst beeilt Sie zu bitten der {{sic|Philarmonischen|Philharmonischen}} Gesellschaft meinen tiefsten Dank auszudrücken. So bitte ich Sie {{sic|den|denn}} jetzt es zu {{sic|thun|tun}} und zwar in der wärmsten und herzlichsten Weise. Ich bin wirklich in höchstem Grade erfreut und geschmeichelt.  


В силу всего этого я теперь ''страшно'' раскаиваюсь, что тронулся из тихого, мирного ''Clarens'a'', где я так охотно и успешно принялся было работать. Я подумываю о том, что не лучше ли вернуться туда! Между тем, брат недели через две должен уехать. В настоящую минуту он находится в галерее ''Питти'', куда он ушёл часа два тому назад. Я уже начинаю тяготиться его отсутствием и жду с минуты на минуту его возвращения. Что же будет, когда он уедет? Я не могу без содрогания подумать об этом. А в Россию ехать я тоже не могу и не хочу! Вот я и верчусь в этом cercle vicieux!
Was die Simphonie angeht die, wenn ich Sie recht verstanden, die {{sic|Philarmonsiche|Philharmonische}} Gesellschaft von mir gewidmet zu haben wünscht, so muss ich folgendes sagen. Ich habe schon eine Simphonie (die fünfte) beendigt und wäre sehr {{sic|glücklig|glücklich}} {{sic|die selbe|dieselbe}} im Frühjahr in London aufzuführen, hatte aber eigentlich die Absicht gehabt sie einem von mir hochgeschätzten Deutschen Kunstfreunde zu widmen. Soll die Simphonie die ich in London aufzuführen gedenke durchaus eine der {{sic|Philarmonischen|Philharmonischen}} Gesellschaft gewidmete sein, so will ich mich bemühen es so zu machen, dass ich die jetzt vorhandene dazu nehmen kann, nämlich wenn es so geschehen kann, dass der erwähnte Herr sich von einem solchen Schritte nicht verletzt fühlt. Gelingt es mir aber nicht, so kann ich Ihnen nur das unbestimmte Versprechen geben dass ich in näherer oder fernerer Zukunft eigens für die Londoner Gesellschaft eine andere {{sic|componire|komponiere}}. Dieses Jahr jedoch, angesichts der vielen mir bevorstehenden Reisen und Concerte {{sic|so wie|sowie}} zahlreicher noch anderer Arbeiten, werde ich es in keinem Falle zustande bringen.


Очень мне совестно, что я обращаю к Вам мои иеремиады! к Вам, которая так много сделала, чтобы мне было хорошо и покойно! Очень мне хотелось умолчать обо всем этом перед Вами и дождаться Рима, где, наконец, мы будем завтра утром, — но я поддался порыву сердца. Непреодолимо хотелось излиться перед Вами.
Indem ich Sie bitte Ihre Frau Gemahlin und alle meine Londoner Freunde herzlich zu grüssen, bin ich mit einem freundschaftlichen Händedruck.
{{right|Ihr P. Tschaïkovsky}}


Сейчас я пойду с братом гулять по улицам. Сегодня воскресенье. Движение на улицах большое: все дышит праздничным и весёлым настроением. Авось и мне веселее станет.
|Translated text={{right|''1/13 October 1888<br/>[[Klin]], near [[Moscow]]''}}
{{centre|Highly respected Herr [[Berger]]!}}
Your first letter, in which you informed me of the honour bestowed on me, ''I did not receive''; otherwise I would have long since hastened to ask you to express my profound thanks to the Philharmonic Society. Therefore I ask you to do so now, in the warmest and most cordial manner. I am truly delighted and flattered to the utmost degree.  


Прощайте, милая, дорогая Надежда Филаретовна, и, главное, ради Бога, не сердитесь на меня. Я знаю, что делаю только одни глупости и что кроме музыки я ни на что не гожусь. К чему я тронулся из Швейцарии, к чему я был в Париже, здесь? Глупо, адски глупо.
So far as the symphony is concerned, if I understood you correctly, the Philharmonic Society wishes to have me dedicate it to them, and therefore I must say the following. I have already finished a symphony (the fifth) and should be very happy to perform the same in [[London]] in the spring, although I had actually intended to dedicate it to a highly respected German patron of the arts <ref name="note1"/>. I consider  it would be most appropriate to dedicate to the Philharmonic Society the symphony I am intending to perform in [[London]], and so I shall endeavour to arrange it so, provided that the aforementioned gentleman does not feel upset by such steps. But in the event that I am unsuccessful I can only give you a general commitment that I shall in the near or distant future compose another for the [[London]] Society. This year, however, given the many tours and concerts I am about to undertake, as well as numerous other tasks, I might not be successful it in any case.  


Глубоко любящий Вас,
Please convey my cordial greetings to your wife and all my [[London]] friends, whom I shake warmly by the hand.  
{{right|П. Чайковский}}
{{right|Yours P. Tchaikovsky}}
 
|Translated text={{right|''[[Florence]]''<br/>18/6 November 1877}}
[[Nadezhda Filaretovna]]! I am simply ashamed that I have to write you a letter full of the most melancholy feelings, and I had promised myself not to write at all to you from here, but now I am seized by an insurmountable desire to chat to you. I find it difficult to dissemble with you even in the most extenuating of circumstances. We ended up here quite by chance. Near Modena I began to feel so ill and throughout the following day was so weak that I decided to stop off in [[Florence]] for a day, which our ticket, bought in [[Paris]] allow us to do, as it is marked: ''avec l'arrêt facultatif pendant trois jours'' <ref name="note1"/>. It is not a question of illness, of course. Yesterday evening I took strict measures and today I feel completely fine. The problem is ''ennui'', a burning, mad sense of ennui which does not leave me alone for a single minute. Even when staying in [[Clarens]], amidst absolute silence, in complete peace and the most simple and comfortable surroundings, I was occasionally prone to feeling dejected and depressed. Unable to explain these fits of melancholy I imagined they were caused by the ''mountains''!!! What naivety! The cause of these short-lived fits of melancholy was purely from within me. I equally imagined that I only had to cross the border into Italy for a never-ending sense of joy to ensue. Rubbish! Here I am a hundred times more despondent. The weather is marvellous, in the daytime it is as warm as in July; there is plenty to see and be distracted by, and yet I am consumed by a gigantic, colossal sense of ennui! The more lively is the place I find myself, the worse it is. I do not know how to explain it. I think it is beyond explanation. The main thing is that I do not know what to do. Were it not for the fact that I had asked everyone who is in correspondence with me to send letters to me in [[Rome]], I think I would simply not travel any further. Of course I have to go on to [[Rome]], but I do not know what it will be like there. The sheer amount of ''Sehenswürdigkeiten'' <ref name="note2"/> in [[Rome]] frightens me. It would be rather strange not to see everything that is there, but to see it all one needs to be a tourist travelling for pleasure and not ill, as I am, both in mind and in body. At the moment I am simply not capable of being a tourist — it is somehow strange, awkward and ridiculous given the current circumstances both for Russians in general and for me specifically. And in any case, if one is to go running around the streets, museums and churches of [[Florence]] and [[Rome]] clutching a Baedacker, one has to set aside time especially for it; I, on the other hand, have come here to rest, which for me means working, not futile bustling around. At the moment it seems to me for some reason that it is impossible for me to work in Italy in general and in particular in [[Rome]].
 
Because of all this I now ''dreadfully'' regret leaving quiet and peaceful ''[[Clarens]]'' where I could have so readily and successfully set about working. I am wondering whether it would not be better to go back there! Meanwhile my brother has to leave here in about a fortnight. At the moment he is in the ''Pitti'' gallery, where he went a couple of hours ago. I am already beginning to feel depressed at his absence and cannot wait for him to come back. What will it be like when he leaves? I cannot think about it without shuddering. But I also cannot and do not want to go to Russia! So I am caught in this cercle vicieux <ref name="note3"/>.
 
I feel very ashamed to be burdening you with my jeremiads! You, who has done so much to ensure that I am well and calm! I very much wanted not to tell you about all of this and wait until [[Rome]], where we will finally arrive tomorrow mourning, but I gave in to the prompting of my heart and the insurmountable desire to pour out my feelings to you.
 
Now my brother and I will take a stroll in the streets. Today is Sunday and there is a great deal of traffic in the streets: there is a festive and jolly atmosphere. Perhaps I will become jollier.
 
Farewell, my sweet, dear [[Nadezhda Filaretovna]] and, most importantly, for God’s sake, please do not be angry with me. I know that my behaviour is nothing but foolishness and I am good for nothing other than music. Why did I move from Switzerland and what was I doing in [[Paris]], or here? Foolish, so terribly foolish.
 
Your deeply loving,
{{right|P. Tchaikovsky}}
}}
}}
==Notes and References==
==Notes and References==
<references>
<references>
<ref name="note1">"avec l'arrêt facultatif pendant trois jours" (French) = 'with optional stop of up to three days'.</ref>
<ref name="note1">By this time Tchaikovsky had already notified [[Theodor Avé-Lallemant]] of the [[Hamburg]] Philharmonic Society that he intended to dedicate his [[Symphony No. 5]] to him, and ultimately the dedication was not changed. It was the [[Symphony No. 4]] which Tchaikovsky eventually conducted for the Philharmonic Society in [[London]], on his last visit to the capital on 20 May/1 June 1893.</ref>
<ref name="note2">"Sehenswürdigkeiten" (German) = 'sight-seeing'.</ref>
<ref name="note3">"cercle vicieux" (French) = 'vicious circle'.</ref>
</references>
</references>
{{DEFAULTSORT:Letter 0638}}

Revision as of 00:40, 17 November 2019

Date 1/13 October 1888
Addressed to Francesco Berger
Where written Frolovskoye
Language German
Autograph Location London (England): The British Library, Manuscripts Division. Manuscripts Division (RPS MS. 366, f.153)
Publication Stanford, the Cambridge Jubilee, and Tchaikovsky (1980), p. 321–322 (extracts in English translation)
Tschaikowsky-Gesellschaft Mitteilungen, Heft 20 (2013), p. 71–72

Text and Translation

German text
(original) 		English translation
By Brett Langston
1/13 October 1888
Kline, bei Moskau

Hochgeehrter Herr Berger!

Ihren ersten Brief in welchem Sie mich von der mir angethanen Ehre in Kenntnis setzten habe ich nicht erhalten, sonst hätte ich mich schon längst beeilt Sie zu bitten der Philarmonischen Gesellschaft meinen tiefsten Dank auszudrücken. So bitte ich Sie den jetzt es zu thun und zwar in der wärmsten und herzlichsten Weise. Ich bin wirklich in höchstem Grade erfreut und geschmeichelt.

Was die Simphonie angeht die, wenn ich Sie recht verstanden, die Philarmonsiche Gesellschaft von mir gewidmet zu haben wünscht, so muss ich folgendes sagen. Ich habe schon eine Simphonie (die fünfte) beendigt und wäre sehr glücklig die selbe im Frühjahr in London aufzuführen, hatte aber eigentlich die Absicht gehabt sie einem von mir hochgeschätzten Deutschen Kunstfreunde zu widmen. Soll die Simphonie die ich in London aufzuführen gedenke durchaus eine der Philarmonischen Gesellschaft gewidmete sein, so will ich mich bemühen es so zu machen, dass ich die jetzt vorhandene dazu nehmen kann, nämlich wenn es so geschehen kann, dass der erwähnte Herr sich von einem solchen Schritte nicht verletzt fühlt. Gelingt es mir aber nicht, so kann ich Ihnen nur das unbestimmte Versprechen geben dass ich in näherer oder fernerer Zukunft eigens für die Londoner Gesellschaft eine andere componire. Dieses Jahr jedoch, angesichts der vielen mir bevorstehenden Reisen und Concerte so wie zahlreicher noch anderer Arbeiten, werde ich es in keinem Falle zustande bringen.

Indem ich Sie bitte Ihre Frau Gemahlin und alle meine Londoner Freunde herzlich zu grüssen, bin ich mit einem freundschaftlichen Händedruck.

Ihr P. Tschaïkovsky
1/13 October 1888
Klin, near Moscow

Highly respected Herr Berger!

Your first letter, in which you informed me of the honour bestowed on me, I did not receive; otherwise I would have long since hastened to ask you to express my profound thanks to the Philharmonic Society. Therefore I ask you to do so now, in the warmest and most cordial manner. I am truly delighted and flattered to the utmost degree.

So far as the symphony is concerned, if I understood you correctly, the Philharmonic Society wishes to have me dedicate it to them, and therefore I must say the following. I have already finished a symphony (the fifth) and should be very happy to perform the same in London in the spring, although I had actually intended to dedicate it to a highly respected German patron of the arts [1]. I consider it would be most appropriate to dedicate to the Philharmonic Society the symphony I am intending to perform in London, and so I shall endeavour to arrange it so, provided that the aforementioned gentleman does not feel upset by such steps. But in the event that I am unsuccessful I can only give you a general commitment that I shall in the near or distant future compose another for the London Society. This year, however, given the many tours and concerts I am about to undertake, as well as numerous other tasks, I might not be successful it in any case.

Please convey my cordial greetings to your wife and all my London friends, whom I shake warmly by the hand.

Yours P. Tchaikovsky

Notes and References

  1. ↑ By this time Tchaikovsky had already notified Theodor Avé-Lallemant of the Hamburg Philharmonic Society that he intended to dedicate his Symphony No. 5 to him, and ultimately the dedication was not changed. It was the Symphony No. 4 which Tchaikovsky eventually conducted for the Philharmonic Society in London, on his last visit to the capital on 20 May/1 June 1893.
Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_638&oldid=52595’