Letter 554

Date	1/13 May 1877
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 3064)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 16–18 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 1 (1934), p. 14–16 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 125–127 To my best friend. Correspondence between Tchaikovsky and Nadezhda von Meck (1876-1878) (1993), p. 13–15 (English translation)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Alexander Poznansky

Москва 1 мая 1877 г[ода] Многоуважаемая Надежда Филаретовна! Несмотря на самые решительные отнекивания одного моего друга, хорошо и Вам известного, я имею основание предположить, что его милому коварству я обязан тем письмом, которое получил от Вас сегодня утром. Уже при прежних Ваших музыкальных заказах мне приходило в голову, что Вы руководились при этом двумя побуждениями: с одной стороны, Вам действительно хотелось иметь в той или другой форме то или другое моё сочинение — с другой стороны, прослышав о моих вечных финансовых затруднениях, Вы приходили ко мне на помощь. Так заставляет меня думать слишком щедрая плата, которой Вы вознаграждали мой ничтожный труд. На этот раз я почему-то убеждён, что Вы исключительно или почти исключительно руководились вторым побуждением. Вот почему, прочтя Ваше письмо, в котором между строчками я прочёл Вашу деликатность и доброту, Ваше трогающее меня расположение ко мне, я вместе с тем почувствовал в глубине души непреодолимое нежелание приступить тотчас к работе и поспешил в моей ответной записке отдалить исполнение моего обещания. Мне очень бы не хотелось, чтобы в наших отношениях с Вами была та фальшь, та ложь, которая неминуемо проявилась бы, если бы, не внявши внутреннему голосу, не проникнувшись тем настроением, которого Вы требуете, я бы поспешил смастерить что-нибудь, послать это «что-нибудь» Вам и получить с Вас неподобающее вознаграждение. Не промелькнула ли бы и у Вас невольно мысль, что я слишком податлив на всякого рода музыкальную работу, результатом которой являются сторублёвые бумажки? Не пришла ли бы Вам неожиданно в голову мысль, что, будь Вы бедны, я бы отказался от исполнения Вашей просьбы? Вообще в моих отношениях с Вами есть то щекотливое обстоятельство, что каждый раз, как мы с Вами переписываемся, на сцену являются деньги. Положим, артисту никогда не унизительно получать вознаграждение за свой труд, — но ведь кроме труда в сочинение, подобное тому, какого Вы теперь желаете, я должен вложить известного рода настроение, т. е. то, что называется вдохновением, а это последнее не всегда же к моим услугам, и я поступил бы артистически бесчестно, если бы, ради улучшения обстоятельств и злоупотребив своей технической умелостью, выдал Вам фальшивый металл за настоящий. Тем не менее в презренном металле я действительно очень нуждаюсь. Долго было бы Вам рассказывать, как и почему человек, зарабатывающий средства, вполне достаточные для более чем безбедного существования, запутался в долгах до того, что они по временам совершенно отравляют его жизнь и парализуют рвение к работе. Именно теперь, когда нужно скоро уехать и перед отъездом обеспечить себе возможность возвращения, я попал в очень неприятное скопление денежных затруднений, из которого без посторонней помощи выйти не могу. Эту помощь я теперь решился искать у Вас. Вы единственный человек в мире, у которого мне не совестно просить денег. Во-первых, Вы очень добры и щедры; во-вторых, Вы богаты. Мне бы хотелось все мои долги соединить в руках одного великодушного кредитора и посредством его высвободиться из лап ростовщиков. Если бы Вы согласились дать мне заимообразно сумму, которая раз навсегда освободила бы меня от них, я бы был безгранично благодарен Вам за эту неоценимую услугу. Дело в том, что сумма моих долгов очень велика — она составляет что-то вроде трёх тысяч рублей. Эту сумму я бы уплатил Вам тремя различными путями: 1) исполнением различного рода работ, как, например, аранжементов, подобных тем, которые я для Вас уже делал; 2) предоставлением Вам поспектакльной платы, которую я получаю с дирекции за мои оперы, и 3) ежемесячной присылкой части моего жалованья. Что касается первого способа уплаты, то я просил бы Вас принять к соображению, что Вы можете обращаться ко мне со всякого рода музыкальными работами постоянно и нисколько не стесняясь боязнью затруднить меня. Многолетняя опытность сделала то, что работа, подобная тем аранжементам, которые Вы мне заказывали, стоит мне весьма ничтожного труда, так что, если бы Вы в течение целых десяти лет ежедневно требовали бы от меня подобной работы, я бы не счёл это достаточно ценным вознаграждением за ту услугу, которой я прошу у Вас. Другое дело — сочинение, подобное «Упрёку». Оно требует известного расположения, соединения известных условий, — которое не всегда возможно. Теперь, напр[имер], я, во-первых, поглощён симфонией, которую начал писать ещё зимой и которую мне очень хочется посвятить Вам, так как, мне кажется, Вы найдёте в ней отголоски Ваших сокровенных чувств и мыслей. Всякая другая работа была бы мне в эту минуту тягостна, т. е. я говорю о такой работе, которая требует известных настроений. Во-вторых, я вообще нахожусь теперь в суетливо-нервном и раздражённом состоянии духа, неблагоприятном для сочинения, невыгодно отражающемся и на симфонии, которая подвигается туго. Мне бы очень было тяжело, если бы моя просьба показалась Вам неделикатною. Я решился на неё всего более оттого, что она раз навсегда исключила бы из наших сношений с Вами элемент денежный, весьма щекотливый, когда ему приходится всплывать так часто, как это до сих пор было. Мне кажется, что наши сношения с Вами сделаются теперь, во всяком случае, более искренними и простыми. Переписка, которая всякий раз влечёт за собой, с одной стороны, уплату, а с другой получение денег, не может быть безусловно искренна. Я почему-то уверен, что, как бы Вы ни приняли это письмо, оно не может изменить Вашего мнения о моей честности. В случае, если б, паче чаяния, оно не понравилось Вам, прошу извинить меня. Я очень неровен и раздражён все эти дни, и весьма может статься, что завтра я буду раскаиваться в своём поступке. Искренно преданный и уважающий Вас П. Чайковский «Упрёк» я всё-таки непременно напишу, но не могу определить срока. Когда я решу положительным образом план своего летнего распределения времени, то напишу Вам. Пьесу Kohne потрудитесь прислать мне.

Moscow 1 May 1877 Most respected Nadezhda Filaretovna! In spite of the most emphatic denials of a certain friend of mine, also well known to you, I have reason to believe that I owe to his kind perfidy the letter I received from you this morning. Your former musical order had already given me the idea that you were guided by two motives: on the one hand, you really wanted one or another of my compositions, and secondly, knowing of my financial difficulties, you wished to help me. The too generous payment with which you rewarded my little work convinced me of it. This time I am quite sure that you are guided exclusively or almost exclusively by the second reason only. That is why, reading your letter, in which I glimpsed between the lines your tact and kindness, your touching sympathy for me, I felt an uncontrollable distaste for beginning the work and hurried in my brief answer to put off the fulfilment of my promise. In my relationship with you, I do not want any of that falsity and insincerity which would inevitably appear if I should not wait and listen for the inner voice and inspiration which are necessary to create what you wish. Should I not wait, I would hurry to create something, send "the something" to you and receive from you undeserved payment. In which case you could not help feeling that I was willing to dash off all sorts of musical works, the result of which would be little hundred ruble notes? Would it not then occur to you that if you were poor, I should refuse your requests? It is an embarrassing circumstance of our relationship that, whenever we write to each other, the question of money comes into picture. It is assumed that an artist is never humiliated by receiving remuneration for his work, but in creative work such as you now desire, there must be a certain mood, so-called inspiration, which is not always at my disposal. I do not wish to be artistically dishonest for the sake of improving my circumstances, and by taking advantage of my technical skill, give you false metal for true. Yet I am in great need of the despised metal! It would take long to explain how and why a man, earning enough for more than a comfortable living, has managed to get so into debt that it often poisons his life and paralyzes his inclination to work. Just now, when the time before leaving for the summer is short, and when, before going, I must find means for returning, I have involved myself in a most disagreeable financial difficulty, from which I cannot extricate myself without help. For that help I have decided to ask you. You are the only person in the world from whom I am not ashamed to ask money. First, you are kind and generous. Second, you are wealthy. What I should like to do is to put all my debts in the hands of one generous creditor, and with his help, free myself from the clutches of the moneylenders. If you would be good enough to consent to lend me enough for this, I should be immensely grateful. The sum of my debts is large — approximately three thousand rubles. I could repay in three ways: first, by making for you musical arrangements and transcriptions such as I have already made for you ; second, by giving you the royalties that I get from the Directory for my operas; third, by paying part of my monthly salary. As to the first — you can ask me for that type of work at any time, without any fear of inconveniencing me. The experience of many years has taught me that these arrangements such as you have already ordered, cost me little effort; so if for twenty years you should ask me to do one every day, I should not think it equal in value to the help for which I am asking you. Quite another thing about that composition, "The Reproach". The necessary mental attitude is not always possible. For instance, I am now busy with the symphony I started this winter which I want very much to dedicate to you, because I think you will find in it an echo of your innermost feelings and thoughts. Any other composition at this moment would be difficult — I mean work that needs the creative mood. Secondly, I am in an anxious, nervous and irritated frame of mind just now, very bad for composing, so that even the symphony progresses very slowly. It will pain me very much if my request seems tactless to you. One reason I decided to make it was that, once for all, it would exclude from our relationship the element of money, very embarrassing when it has to come up so often. I think that without it our friendship would be easier and more sincere. A correspondence in which every letter means payment and the reception of money cannot be absolutely frank. Anyway, I am sure that this letter will not alter your opinion of my honesty. In case it displeases you, please forgive me. I am very nervous and upset these days, and tomorrow I shall probably regret having sent it. Sincerely devoted and respectfully yours, P.Tchaikovsky I shall certainly write "The Reproach", but when I cannot say. When I decide my summer plans, I will write you. Do please send me the Kohne piece.