Letter 598

Tchaikovsky Research
The printable version is no longer supported and may have rendering errors. Please update your browser bookmarks and please use the default browser print function instead.
Date 2/14 September 1877
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Kamenka
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1114)
Publication П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 292–293
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 171–172 (abridged)

Text

Russian text
(original)
2-го сентября
Каменка

Милый мой Толя!

Я все ещё здесь, — не могу решиться уехать. Представь себе, что несмотря на мои письма и телеграммы, — я не имею никаких известий от Антонины насчёт квартиры. Не понимаю, что это значит, но во всяком случае я теперь решил ни за что не уехать отсюда до будущей среды, т. е. 7-го числа. В воскресенье 4-го предполагается большая охота в Зрубанце, а во вторник 6-го Танино рождение и большое торжество, от которого и не хочется, и неловко уезжать. Модест, наконец, уехал третьего дня вечером. Я говорю наконец, потому что мы его все не пускали под разными предлогами; во вторник утром мы его проводили в 11 часов утра, оттуда я пошёл пострелять на берег Тясмина около Пляковки, был на именинах у Бирюкова вечером ужинал у Алекс[андры] Ивановны и, вдруг, представь моё изумление, отворяется дверь и входит Модест. Оказалось, что по случаю разных неисправностей, ему приходилось просидеть 12 часов в 3наменке, его взяла тоска, и он вернулся. На другой день вечером он уехал окончательно.

Было несколько интересных охот; на одной из них Модест убил утку, я же все это время очень несчастлив, трачу бездну пороха, но без всякого результата. В воскресенье мы все ездили к обедне в Матреньевский монастырь, и это было очень приятно. Дорога через лес восхитительна. Вообще, чем больше я здесь живу, тем меньше мне хочется уезжать, и хотя без тебя и Модеста мне бывает очень грустно, но и в самой этой грусти, которую я хожу рассеять одинокими прогулками, есть что-то приятное, и вот почему. Только в разлуке, думая о любимом человеке, сознаешь всю силу своей любви к нему. Толя! я ужасно люблю тебя.

Но ах! как я мало люблю Антонину Ивановну Чайковскую! Какое глубокое равнодушие внушает мне эта дама! Как мало меня тешит перспектива свидания с ней! Однако ж и ужаса она не возбуждает во мне. Просто лишь одну тоску.

Видишься ли ты с Котиком; я от него имел несколько дней сряду письма. Жалко бедняжку. Письма его меня глубоко трогают. У него очень хорошая, самого лучшего сорта душа, и немногие это знают. В Москве его считают хитрым и неискренним. Впрочем, черт с ними. Если я без умиления думаю об жене, то об Руб[инштейне] и Co думаю не без некоторого озлобления.

Сегодня Саша получила твоё письмо. Что Толстой говорил, и как ты с ним познакомился? Надеюсь, что все это ты мне расскажешь в письме в Москву.

Прощай, Толичка. Ещё раз повторяю, что страх как люблю тебя.

Твой, П. Чайковский

Котику кланяйся.

Что Панаева? Как идёт наше дело с ней?