Letter 702
| Date | 23 December 1877/4 January 1878 |
|---|---|
| Addressed to | Nikolay Rubinstein |
| Where written | San Remo |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Moscow (Russia): Russian National Museum of Music (ф. 37, No. 91) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 71–72 (abridged) История русской музыки в исследованиях и материалах, том 1 (1924), p. 171–172 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 702 |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Друг мой!
Я не могу ехать в Париж. Это не малодушие, это не лень, но я не могу. Я все эти три дни, с минуты получения известия о моем назначении, совершенно болен, я с ума схожу. Лучше смерть, чем это. Я хотел себя переломить, и ничего из этого не вышло. Я знаю теперь по опыту, что значит мне переламывать себя и идти против своей натуры, какая бы она ни была. Я не могу видеть людей, мне необходима изолированность от всякого шума и суеты. Словом, если ты хочешь, чтоб я возвратился в твои объятия целым, — не требуй, чтоб я ехал в Париж. Из этого не выйдет ничего хорошего ни для русской музыки, ни лично для меня. Если б ты видел, что со мной делается, ты бы сам мне отсоветовал ехать. Спокойствие, спокойствие, спокойствие и работа — вот две вещи, которые мне теперь нужны. Ради Бога, прости! Адресуй по-прежнему Italie, San-Remo, но не poste restante, а — Pension Joly. Твой, П. Чайковский Всем поклон, и кому нужно, сообщи адрес. |
My friend!
I cannot go to Paris. This isn't cowardice, this isn't laziness, but I cannot go. For three whole days, from the moment of receiving the news of my appointment, I've been thoroughly ill, and going out of my mind. Better death than this. I wanted to reconcile myself, but nothing came of this. I know now from experience what happens when I tear myself to shreds and attempt to overcome my nature, whatever that might be. I cannot see people, I need to isolate myself from all the noise and commotion. In short, if you want me back in you arms in one piece, do not insist that I go to Paris. Nothing good will come of this, neither for Russian music nor for me personally. If you saw what this is doing to me, you would advise me not to go. Peace, peace, peace and work — these are the only two things that I need now. For God's sake forgive me! The address is as before: Italy, San Remo, but not poste restante, instead: Pension Joly. Yours, P. Tchaikovsky I bow to everyone, and inform those who need to know of my address. |
