File:Photo114.jpg and Letter 1391: Difference between pages

Толяша! Твоё последнее письмо пришло как раз к ёлке, но увы, оно не было приятным подарком, так как то, что ты сообщаешь о Тане, очень меня огорчило и обеспокоило. Ради Бога, в следующем письме сообщи какие-нибудь подробности.

Ёлка была у нас прелестная; и случилось так счастливо, что мы были одни, — а то нам угрожало нашествие Масалитинова и tutti quanti. Все получили хорошенькие подарки. Убранство ёлки стоило мне порядочных денег и трудов, — особенно налеплять свечи было очень трудно. Коля был в совершенном восторге. Накануне этого дня я возвратился от обеда у Голицына в очень расстроенном состоянии духа: во-первых, я там неистово скучал, а во-вторых, перед тем как мне, уходить, явился туда Рюмин Павел, привёзший в этот день в Рим своего сумасшедшего брата Константина. Все, что он рассказывал о нем, ужасно поразило меня, да к тому ж на меня напал страх встретиться с ним. Потом это прошло. Да, впрочем, бояться совершенно нечто, так как сумасшествие его самое безобидное. Он здоровее, чем когда-либо, и на вид кажется прежним Рюминым, но только иногда говорит страшный вздор. Говорят, что он неизлечим, но я думаю, что это вздор, ибо два месяца тому назад он был гораздо хуже, чем теперь. Если улучшение уже было, то почему не быть ещё? Сегодня мы кутили, т. е. завтракали не дома, а в ресторане, в том самом, где и с тобой мы едали макароны. Потом ходили в Капитолий, а оттуда во дворец Цесарей, помнишь? где мы были с Паскевич. Погода была чудная, и прогулка понравилась мне. Но вообще я к Риму от ношусь все так же, т. е. не могу войти во вкус его, как Модест, который просто влюблён в Рим. Не будь его и Коли, конечно, я бы здесь не остался. Как идёт твоё большое дело? Я очень хвалю тебя за решение не бывать ни у кого и поработать. Вообще хоть ты мне пишешь не часто, но зато я доволен более бодрым и мажорным тоном твоих писем. Напиши мне хоть что-нибудь про Володю, уж который раз я тебя прошу. Как его здоровье, каков его [...]? Прижимаю тебя и Володю к своему сердцу.

Мои финансы плохи; придётся употребить какую-нибудь крутую меру. Хочу просить у Н[адежды] Ф[иларетовны] прислать разом два получения.

Я написал Бесселю письмо, что симфония готова, но даром её не отдам.

Tolyasha! Your last letter arrived just in time for the Christmas tree, but alas, it wasn't a pleasant gift, since what you reported about Tanya has upset and worried me very much. For God's sake, give some more details in your next letter.

Our Christmas tree was lovely; it so happened that fortunately we were alone — having been threatened with an invasion by Masalitinov and tutti quanti. Everybody received nice gifts. Decorating the Christmas tree cost me a fair amount of money and work — sticking the candles on was especially difficult. Kolya was in absolute raptures. On Christmas Eve, I returned from dinner at Golitsyns in a very disturbed state of mind: firstly, I was bored to tears there, and secondly, before I left, Pavel Ryumin appeared there, having brought his mad brother Konstantin to Rome for the day. Everything that he'd said about him had already alarmed me, and I was overcome by the fear of meeting him. Then this passed. Indeed, there is absolutely nothing to be afraid of, however, since his madness is of the most harmless sort. He is in the best of health, and looks like the elder Ryumin, but sometimes just speaks terrible nonsense. They say that he is incurable, but I think this is nonsense, because two months ago he was far worse than he is now. If there has already been some improvement, why could there not be more? Today we made merry, i.e. lunch not at home, but in a restaurant, in the same one where you and I had macaroni. Then we went to the Capitol, and from there to the Palace of the Caesars. Do you remember, we went there with Paskevich? The weather was wonderful, and I enjoyed the walk. But generally I still feel the same way as always about Rome, i.e. I cannot acquire a taste for it, unlike Modest who is simply in love with Rome. Were it not for him, and Kolya of course, I wouldn't have stayed here. How is your big case going? I very much commend you for your decision to work and not to visit anybody. Generally, even though you don't write to me often, I'm pleased with the more lively and major key of your letters. I keep asking you to write me at least something about Volodya. Is he well, how is [...]? I clasp you and Volodya to my heart.

My finances are poor; I need to take some drastic measures. I want to ask Nadezhda Filaretovna to send two lots at once.

I wrote a letter to Bessel that the symphony was ready, but I wouldn't give it away for nothing.