Letter 704
| Date | 24 December 1877/5 January 1878 |
|---|---|
| Addressed to | Aleksandra Davydova |
| Where written | San Remo |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 17, л. 54–55) |
| Publication | П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 341 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 136–137 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 327 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 133–134 (English translation) |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
Голубушка Саша!
Все эти дни я был совсем болен, расстроен, несчастлив. Приехавши, я нашёл в poste restante официальное извещение, что я назначен музыкальным делегатом на Парижскую выставку и должен быть там уже 10-го января с тем, чтобы остаться до конца выставки. Не могу передать словами, до чего я был сражён. В том состоянии, в каком я нахожусь, ехать в Вавилон, быть под начальством у какого-то тайного советника Таля, заседать в каких-то комиссиях, знакомиться с массой людей, делать визиты, таскаться на обеды и музыкальные вечера и жить в Париже до конца выставки, т. е. 8 месяцев!!! Клянусь тебе, что я только и живу надеждой весной возвратиться в Россию и прожить у вас все лета. Вообще, все мои планы — все это разом рушилось. Вместе с тем я вообразил, что я должен принять на себя эту обязанность, что вы, братья, друзья, все питающие ко мне сочувствие, должны глубоко возненавидеть и уж окончательно признать меня презренным человеком, если я откажусь. Я решился ехать. Но что я выстрадал за эти дни, я не магу рассказать. Я не спал, не ел, я даже напивался пьян с горя несколько раз в день. Наконец, сегодня мне пришла в голову следующая мысль. Я уж жестоко поплатился за то, что однажды пошёл против своей натуры и вообразил себе своей обязанностью та, что ею не была. К чему мне идти на дело, которое мне противно, страшна. Что я буду делать с Модестом, который везёт Колю совсем не для того, чтобы жить в Париже и по целым дням не видеться со мной? Наконец, я болен, я теперь не могу выносить толпы, новых знакомств и т. д. Я написал формальный отказ от должности, а теперь через силу пишу письма всем, приговора которых я боюсь. Ради Бога, если ты, Лева, все каменские находите, что я малодушен, бесхарактерен — простите меня. Я не могу, не могу ехать туда. От одной этой мысли я болен. Я до сих пор, можно сказать, не видел San-Remo. Мне все была противно, отвратительна, я желал поскорее умереть и был вполне равнодушен к красотам природы. Модест сегодня на дороге из Берлина в Париж. Завтра или послезавтра напишу толковее. Нежна целую всех. П. Чайковский Italie, San-Remo, Pension Joly. |
Golubushka Sasha!
All these last days I've been utterly sick, upset and unhappy. On arriving, I found in the poste restante an official notice that I'd been appointed as a musical delegate to the Paris Exhibition, and had to be there on 10 January, in order to remain until the end of the exhibition. I cannot put into words how stunned I was. In the state I'm in, to go to Babylon, to be under the command of some unknown councillor Thal, sitting on commissions, meeting a mass of people, making visits, attending dinners and musical soirees, and living in Paris until the end of the exhibition, i.e. 8 months!!! I swear to you that I'm only living for the hope of returning to Russia in the spring and spending the whole summer with you. In general, all my this, all my plans, collapsed at once. At the same time, I imagined that I must take on this responsibility, that you, my brothers, my friends who all have sympathy for me, should deeply loathe me and finally recognise me as a despicable person if I refused. I decided to go. But I can't tell you how much I suffered during these days. I did not sleep, I did not eat. In my misery, I even started drinking several times a day. Finally, the following thought occurred to me. I have already paid severely for the fact that I once went against my nature and imagined that it was my duty to do something, when it was not. Why should I go to do something that is objectionable and horrible to me? What will I do about Modest, who's bringing Kolya, and who doesn't want to live in Paris, and without seeing me for days on end? Ultimately, I am sick, I cannot endure crowds, new acquaintances, etc. I wrote a formal resignation from the position, and I'm now forcing myself to write letters to everyone who I'm afraid will judge me. For God's sake, if you, Lev, and everyone at Kamenka consider that I'm spineless — forgive me. I can't, I won't go there. This very thought makes me sick. I still haven't seen San Remo yet. Everything has been objectionable and loathsome to me, I wanted to die as soon as possible, and have been wholly indifferent to the beauties of nature. Modest is travelling from Berlin to Paris today. Tomorrow, or the day after, I'll write more intelligibly. I kiss everyone tenderly. P. Tchaikovsky Italie, San-Remo, Pension Joly. |
