Letter 4083

Tchaikovsky Research
Revision as of 12:44, 26 May 2019 by Brett (talk | contribs)
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 27 March/8 April 1890
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Rome
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1939)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 362–363 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 454–455
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XV-Б (1977), p. 117–118
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 455–456 (English translation)

Text

Russian text
(original)
27 марта/8 апр[еля] 1890
Via Gregoriana, Hôtel Molaro

Выехали вчера в 11 часов вечера. Ночью было холодно, и спал я скверно. Провожали нас из гостиницы чуть не со слезами. Я выбрал Hôtel Molaro по рекомендации хозяина Hôtel Washington и ещё потому, что мне маленькие отели вообще очень симпатичны. Сначала нас с Назаром поместили в огромный, с претензиями на роскошь, но очень неудобный номер, но теперь освободилась прелестная квартирка на верхнем этаже, и мы перешли сюда. Я очень доволен помещением. По радостному чувству, которое охватило меня сегодня, когда в вышел на улицу и понюхал знакомый римский воздух, увидел столь когда-то знакомые места, я понял, что сделал величайшую глупость, поселившись не сразу в Риме. Впрочем, не буду бранить бедную, ни в чем не повинную Флоренцию, Которую, сам не знаю почему, возненавидел и которой, между тем, я должен быть так благодарен за то, что без помехи написал «Пиковую даму».

Рим ужасно изменился. Многое совершенно неузнаваемо, напр[имер], вторая половина Via del Tritono. Она сделалась широкой, роскошной и уж не ведёт, как прежде, неизбежно к Треви, а прямо ударяется в Corso. Но, несмотря, на все эти перемены, я испытываю необыкновенное удовольствие, снова находясь в милом городе. К этому чувству примешивается меланхолическое сознание канувших в вечность годов, канувшего в вечность Н. Д. Кондратьева и туда же сокрывшегося Масалитинова. Ник[олая] Дм[итриевича] вспоминаю ежеминутно; оно и грустно до слез, и вместе почему-то приятно. Разумеется, был на Via Noc[olo] Tolentino. Тщетно искал глазами старичка, который, помнишь, всегда торчал в окне. Здание Costanzi потускнело и сделал ось мрачным, может быть, от того, что все окна и ворота наглухо заперты. Помнишь ты Gregoriana? Она выходит на Capo le Case, в двух шагах от Sistina; одним словом, она тебе очень знакома. На почте сад стал невероятно роскошен. Назара я отвёл к его другу Карлу (камердинер Палена), и он весь день провёл с ним. От Рима в восторге. Тебя и Колю так и вижу на каждом углу. Но о вас приятно здесь думать, вы оба будете ещё здесь, наверно, а вот бедный Н. Д. Кондр[атьев] уж не увидит Рима. Был в соборе Петра, в Пантеоне. Форума ещё не видел. Целый день шёл дождь. Завтра принимаюсь за работу. Останусь здесь ровно три недели. Дал бы Бог кончить первое действие.

Милый, милый Рим!

Обнимаю.

П. Ч.

В Риме тебя и Колю как-то особенно люблю. Вспоминал о Коле, проходя мимо Café Venezia. Напомни ему «хитрости».