Letter 121

Tchaikovsky Research
Revision as of 16:15, 2 February 2024 by Tony (talk | contribs) (Inserted comma before "etc.")
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 25 September/7 October 1868
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Moscow
Language Russian
Autograph Location unknown
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 299–300 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 113–114
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 43–44
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 143–144
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 41–42 (English translation)
Notes Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve at Klin, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text
(original)
English translation
By Brett Langston
Москва
25 сентября

Видишь, какой я добрый? Ты мне только одно письмо написал, а я тебе уж второе. Благодарю за карточку, которую вчера мне привёз Коля. Она очень похожа, и твоя милая рожа украшает мой альбом. Колю я видел только мельком; он меня звал обедать, но я был уже отозван и надуть нельзя было. Сегодня он уехал, а дни через три вернётся, и тогда увидимся. С тех пор, как я тебе не писал, у меня была бездна, хлопот. Ты знаешь уже, что мою оперу хотели дать в октябре; переписали партии и приступили к репетициям, которые и я должен был посещать. Конечно, это были только считки. Увидев, что в такой короткий срок невозможно поставить оперу, я объявил здешней дирекции, что пока здесь итальянская опера, которая отвлекает хоры и оркестр, я не даю партитуры, и в этом смысле написал Гедеонову письмо. Вследствие этого обстоятельства репетиции приостановлены и опера отложена до отъезда итальянцев. По этому случаю я несколько свободнее. Впрочем, Меньшнкова большую часть роли уже знает наизусть; сегодня я у ней обедал, и она пела некоторые нумера очень недурно. Время проходит вообще довольно скоро и весело. Знаешь, кто отравляет мне жизнь в Москве? Вас[нлий] Вас[ильевич] Давыдов. Теперь пристал ко мне, чтоб я сделал его декоратором в Большом театре. И я должен с ним бегать по городу, ища декоратора Вальца и т. п. лиц. Всего скучнее, что он просто требует от меня, чтоб я бывал у него. Касательно будущих сочинений моих могу сообщить тебе очень приятное известие: на днях обедал [у] Островского, и он сам предложил написать мне новое великолепное либретто. Сюжет его планирует он уже 20 лет, никому до сих [пор] не решился отдать и, наконец, избрал меня. Действие происходит в Вавилоне и в Греции при Александре Македонском, который сам принимает в опере деятельное участие. В опере сталкиваются представители двух классических наций: евреи и греки; герой-молодой еврей, обманутый в любви к одной еврейке, предпочитавшей Александра из честолюбия, который в конце делается пророком. Ты не можешь себе представить, до чего эта канва великолепна. Пока пишу симфоническую вещь под названием «Fatum». Итальянская опера производит в здешней публике страшный фурор. Арто великолепная особа; мы с ней приятели.

Получил на днях от Саши большое письмо. В первый раз, как будешь наедине с Верой, скажи ей от меня, что она добрая и милая и что Саше я писал. Получил ли Модя моё письмо? Отчего ни один из Вас не пишет? Крепко целую Папашу и Л[изавету] М[ихайловну], а также тебя и Модю.

Moscow
25 September

See how kind I am? You only wrote me one letter, and I'm writing you a second. Thank you for the card, which Kolya brought me yesterday. It's very lifelike, and your sweet face is adorning my album. I only saw Kolya briefly; he invited me to dinner, but I'd already had an invitation and it was impossible to get out of. He left today, but will be returning in three days, and then we'll see you. Since I last wrote to you I've had lots of trouble. You already know that they wanted to give my opera in October; they copied out the parts and set about the rehearsals, which I also had to attend. Of course these were just read-throughs. Seeing that it was impossible to stage an opera in such a short time, I informed the local directorate that while the Italian opera was here, distracting the chorus and orchestra, I wouldn't give them the score, and I wrote a letter to this effect to Gedeonov. Consequently, the rehearsals are suspended and the opera is postponed until the Italians have left. As a result I have somewhat more freedom. Anyway, Menshikova already knows most of the role by heart; I had dinner with her today, and she sang some numbers rather well. In general the time is flying by, and enjoyably. Do you know who poisons my life in Moscow? Vasily Vasilyevich Davydov. Now he's pestering me to make him a designer at the Bolshoi Theatre. And I have to run around town with him, looking for people such as the designer Valts, etc. The most tedious thing is that he simply demands that I visit him. Concerning my future works, I can tell you some very pleasant news: the other day I dined with Ostrovsky, and he himself offered to write me a magnificent new libretto. He has been planning the story for 20 years, not having dared to give it to anyone and, finally, he chose me. The action takes place in Babylon and Greece under Alexander the Great, who himself has an active role in the opera. Representatives of two classical nations clash in the opera: the Jews and the Greeks; the hero is a young Jew, cheated in love with a certain Jewess, who chose Alexander out of ambition, and in the end becomes a prophet. You can't imagine what a magnificent canvas this is. Meanwhile I'm writing a symphonic thing entitled "Fatum". The Italian Opera is causing a terrible furore amongst the local public. Artôt is a magnificent person; she and I are friends.

I received a long letter from Sasha the other day. The first time you find yourself alone with Vera, tell her from he that she is kind and sweet and that I've written to Sasha. Has Modya received my letter? Why aren't any of you writing? I plant a firm kiss on Papasha and Lizaveta Mikhaylovna, and the same for you and Modya.