Bibliography (1965/50) and Letter 4528: Difference between pages
m (Text replacement - "Restout, Denise" to "Restout, Denise, 1915-2004") |
m (1 revision imported) |
||
Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | |||
|Date=27 October/8 November 1891 | |||
|To=[[Modest Tchaikovsky]] | |||
|Place=[[Moscow]] | |||
|Language=Russian | |||
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 1979) | |||
|Publication={{bib|1978/54|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XVI–А}} (1976), p. 254–255 | |||
}} | |||
==Text== | |||
{{Lettertext | |||
|Language=Russian | |||
|Translator= | |||
|Original text={{right|''27 окт[ября] 1891 г[ода]}} | |||
Неделю тому назад, получив здесь твоё письмо, в котором ты написал о денежной операции, совершенной с банкирским домом {{und2|Н. Конради и Ко.}}. я написал тебе длинное, подробное и очень горячее, даже слишком горячее письмо, — ибо на другой день я испугался, что тебя огорчу, а к ''Коле'' отнёсся слишком раздражительно. Затем написал другое письмо, уже к ''Бобу'', о том же сюжете и тоже перехватил. Оба письма я уничтожил. Смысл того и другого тот, что, согласно с давним моим убеждением, более чем когда-либо теперь непобедимым, — тебе нужно оставить Колю и жить одному. Ты не видишь и не понимаешь, что ''унижаешь'' себя, принимая от Коли какую бы то ни было матерьяльную мзду. 2 года то-му назад случилась у меня с Колей беседа, ужаснувшая меня и обнаружившая совершенное его непонимание твоей заслуги перед ним. Потом я уехал в деревню, а он на Кавказ; затем как будто он одумался, так что я мало-помалу забыл эту отвратительную беседу. Теперь то, что, как мне известно, он говорил направо и налево о твоих 2000 летом, и совершенно немыслимая при ваших отношениях финансовая конвенция заставляют меня, наконец, выйти из своей ''résérve'' и сказать тебе, что ты ''должен'' его оставить. Не ссорясь с ним (он не виноват, что он такой, какой есть), ты мог бы разойтись с ним и жить отдельно. Средства для скромной жизни найдутся, да и я готов тебе по мере надобности помогать, пока ты не получишь места. Конечно, тебе сначала будет грустно, — но потом обойдётся. да и спокойствия будет больше. Конечно, я не требую, чтобы ты сию же минуту принял такое решение, какое мне желательно. Но убедись, обдумав все обстоятельства, что я прав и что тебе будет в тысячу раз спокойнее и ''свободнее'' жить в своей маленькой меблированной комнате, чем среди тифлисских ковров и роскоши, окружающей сына Алины Ивановны. Подумай, милый Модя, об этом; поговори с ''Бобом'', на суждение которого я могу вполне положиться, и думаю, что он со мной согласен. | |||
Неизвестно, когда состоится «''Пиковая дама''». Когда решится я дам знать и устрою финансовую сторону дела. | |||
Обнимаю! | |||
{{right|П. Чайковский}} | |||
Не могу понять, которая твоя пиэса есть «''Le {{sic|lendeman|lendemaint}} d'une orgie''»? Я думал «''Лизавета Николаевна''». Теперь вижу, что нет. | |||
|Translated text= | |||
}} |
Latest revision as of 14:47, 12 July 2022
Date | 27 October/8 November 1891 |
---|---|
Addressed to | Modest Tchaikovsky |
Where written | Moscow |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1979) |
Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-А (1976), p. 254–255 |
Text
Russian text (original) |
27 окт[ября] 1891 г[ода] Неделю тому назад, получив здесь твоё письмо, в котором ты написал о денежной операции, совершенной с банкирским домом Н. Конради и Ко.. я написал тебе длинное, подробное и очень горячее, даже слишком горячее письмо, — ибо на другой день я испугался, что тебя огорчу, а к Коле отнёсся слишком раздражительно. Затем написал другое письмо, уже к Бобу, о том же сюжете и тоже перехватил. Оба письма я уничтожил. Смысл того и другого тот, что, согласно с давним моим убеждением, более чем когда-либо теперь непобедимым, — тебе нужно оставить Колю и жить одному. Ты не видишь и не понимаешь, что унижаешь себя, принимая от Коли какую бы то ни было матерьяльную мзду. 2 года то-му назад случилась у меня с Колей беседа, ужаснувшая меня и обнаружившая совершенное его непонимание твоей заслуги перед ним. Потом я уехал в деревню, а он на Кавказ; затем как будто он одумался, так что я мало-помалу забыл эту отвратительную беседу. Теперь то, что, как мне известно, он говорил направо и налево о твоих 2000 летом, и совершенно немыслимая при ваших отношениях финансовая конвенция заставляют меня, наконец, выйти из своей résérve и сказать тебе, что ты должен его оставить. Не ссорясь с ним (он не виноват, что он такой, какой есть), ты мог бы разойтись с ним и жить отдельно. Средства для скромной жизни найдутся, да и я готов тебе по мере надобности помогать, пока ты не получишь места. Конечно, тебе сначала будет грустно, — но потом обойдётся. да и спокойствия будет больше. Конечно, я не требую, чтобы ты сию же минуту принял такое решение, какое мне желательно. Но убедись, обдумав все обстоятельства, что я прав и что тебе будет в тысячу раз спокойнее и свободнее жить в своей маленькой меблированной комнате, чем среди тифлисских ковров и роскоши, окружающей сына Алины Ивановны. Подумай, милый Модя, об этом; поговори с Бобом, на суждение которого я могу вполне положиться, и думаю, что он со мной согласен. Неизвестно, когда состоится «Пиковая дама». Когда решится я дам знать и устрою финансовую сторону дела. Обнимаю! П. Чайковский Не могу понять, которая твоя пиэса есть «Le lendeman d'une orgie»? Я думал «Лизавета Николаевна». Теперь вижу, что нет. |