Letter 2593 and Letter 2438: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
No edit summary
 
No edit summary
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead
{{letterhead
|Date=14/26 November 1884
|Date=18 February/1 March 1884
|To=[[Nikolay Konradi]]
|To=[[Aleksey Sofronov]]
|Place=[[Davos]]
|Place=[[Paris]]
|Language=Russian
|Language=Russian
|Autograph={{locunknown}}
|Autograph=[[Saint Petersburg]] (Russia): {{RUS-SPsc}} (ф. 834, ед. хр. 27, л. 1–2)
|Publication={{bibx|1951/52|П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма}} (1951), p. 267<br/>{{bib|1970/86|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XII}} (1970), p. 486–487
|Publication={{bib|1970/86|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XII}} (1970), p. 320
|Notes=Manuscript copy in [[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}}
}}
}}
==Text==
==Text and Translation==
Based on a handwritten copy in the [[Klin]] House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=
|Translator=Brett Langston
|Original text={{right|''Давос''<br/>14 ноября 1884}}
|Original text={{right|''18 февр[аля]''}}
{{centre|Милый, дорогой мой Николаша!}}
{{centre|Милый мой Лёня!}}
Вот уж трое суток, что я здесь живу и до сих пор не могу прийти в себя от чувства изумления, от необыкновенности и странности этой местности. Мы находимся на высоте пяти тысяч футов от поверхности моря; ехать сюда нужно более восьми часов по мрачным горным ущельям; по временам голова кружится в виду пропасти, около которой едешь, и вдруг въез-жаешь в целый городок, состоящий из гостиниц и магазинов, освещённых газом. Мороз как в России в январе; огромное множество людей, одержимых чахоткой, снуёт по всем направлениям, катается на санках или на коньках, поднимается на вершины гор и, по-видимому, наслаждается жизнью. Утром и вечером порядочный оркестр исполняет целые концерты то на воздухе, то в зале; есть театр, в коем я был и остался доволен, а вчера в зале главной огромной гостиницы какой-то г. ''Радецкий'' читал публичную лекцию об ''историческом развитии музыки''. (Скажи это Моде). Говорят, что люди совсем здоровые нехорошо себя здесь чувствуют. Сначала я этому не поверил, но теперь верю, ибо вчера целый день был нездоров и страдал такой ужасной мигренью с тошнотой и рвотой, какой у меня давно не было. Вообще чувствую себя не по себе и с болезненным нетерпением ожидаю минуты выезда, которая наступит не ранее будущего воскресенья (18 ноября). Что касается Котека, то хотя он на вид здоров, — но чем больше я наблюдаю за ним, тем более убеждаюсь, что положение его очень серьёзно и что вряд ли он в одну зиму может поправиться.
Алексееву я написал, но так как все дело ему подробно известно от Анатолия, то я не счёл нужным излагать ему всё, что ты мне поручил объяснить. Я только просил его очень убедительно исполнить по возможности то, что просит ''Толя''.


Я ещё не решил, куда отсюда поеду; хотел на несколько дней в Париж съездить, — но боюсь, что меня при возвращении подвергнут карантину, и потому не могу ни на что решиться. Во всяком случае скоро возвращусь в Россию. А покамест целую тебя, голубчик! Обними за меня Модю.
Про себя скажу тебе, что не могу до сих пор уехать из Парижа, так как положение Тани таково, что оставить её одну нет возможности. Вряд ли я отсюда уеду в скором времени, а если и уеду, то прямо в Каменку, где, авось, и тебя в скором времени дождусь. У меня очень мало денег, а занимать ужасно не хочется. Погода здесь скверная; сначала всё шли дожди, а теперь, хотя ясно, но ужасно холодно. По правде сказать, я очень скучаю и на душе совсем не весело. А впрочем, слава Богу, совсем здоров.
{{right|Твой П. Чайковский}}
Котек тебе очень кланяется.


|Translated text=
До свиданья, голубчик! Прости, что пишу мало: ничего интересного сообщить не имею.
 
Целую тебя. Дай Бог, чтобы твоё дело устроилось.
{{right|П. Чайковский}}
 
|Translated text={{right|''18 February''}}
{{centre|My dear [[Lyonya]]!}}
I wrote to Alekseyev, but since he knew the whole matter in detail from [[Anatoly]], I didn't consider it necessary to tell him everything that you instructed me to explain. I merely asked him most earnsetly to fulfil, if possible, what ''[[Tolya]]'' asks.
 
As for myself, I'll tell you that I still cannot leave [[Paris]], because [[Tanya]]'s situation is such that it is impossible to leave her alone. It's unlikely that I'll be leaving here soon, and if I do, then it will be directly to [[Kamenka]], where, perhaps, I'll soon be waiting for you. I have very little money, and I really don't want to borrow any. The weather here is foul; at first the rain wouldn't let up, but now, although it's clear, it's awfully cold. To tell the truth, I'm very fed up and my mood isn't altogether cheerful. Anyway, thank God, I'm completely well.
 
Until we meet, golubchik! Sorry for writing so little; I don't have anything interesting to report.
 
I kiss you. God grant that it works out for you.
{{right|P. Tchaikovsky}}
}}
}}

Latest revision as of 22:30, 29 February 2024

Date 18 February/1 March 1884
Addressed to Aleksey Sofronov
Where written Paris
Language Russian
Autograph Location Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 27, л. 1–2)
Publication П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 320

Text and Translation

Russian text
(original) 		English translation
By Brett Langston
18 февр[аля]

Милый мой Лёня!

Алексееву я написал, но так как все дело ему подробно известно от Анатолия, то я не счёл нужным излагать ему всё, что ты мне поручил объяснить. Я только просил его очень убедительно исполнить по возможности то, что просит Толя.

Про себя скажу тебе, что не могу до сих пор уехать из Парижа, так как положение Тани таково, что оставить её одну нет возможности. Вряд ли я отсюда уеду в скором времени, а если и уеду, то прямо в Каменку, где, авось, и тебя в скором времени дождусь. У меня очень мало денег, а занимать ужасно не хочется. Погода здесь скверная; сначала всё шли дожди, а теперь, хотя ясно, но ужасно холодно. По правде сказать, я очень скучаю и на душе совсем не весело. А впрочем, слава Богу, совсем здоров.

До свиданья, голубчик! Прости, что пишу мало: ничего интересного сообщить не имею.

Целую тебя. Дай Бог, чтобы твоё дело устроилось.

П. Чайковский
18 February

My dear Lyonya!

I wrote to Alekseyev, but since he knew the whole matter in detail from Anatoly, I didn't consider it necessary to tell him everything that you instructed me to explain. I merely asked him most earnsetly to fulfil, if possible, what Tolya asks.

As for myself, I'll tell you that I still cannot leave Paris, because Tanya's situation is such that it is impossible to leave her alone. It's unlikely that I'll be leaving here soon, and if I do, then it will be directly to Kamenka, where, perhaps, I'll soon be waiting for you. I have very little money, and I really don't want to borrow any. The weather here is foul; at first the rain wouldn't let up, but now, although it's clear, it's awfully cold. To tell the truth, I'm very fed up and my mood isn't altogether cheerful. Anyway, thank God, I'm completely well.

Until we meet, golubchik! Sorry for writing so little; I don't have anything interesting to report.

I kiss you. God grant that it works out for you.

P. Tchaikovsky

Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_2593&oldid=65724’