Letter 536 and Letter 1789: Difference between pages
m (1 revision imported) |
No edit summary |
||
Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | {{letterhead | ||
|Date= | |Date=20 June/2 July 1881 | ||
|To=[[ | |To=[[Nadezhda von Meck]] | ||
|Place=[[ | |Place=[[Kamenka]] | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. | |Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 729) | ||
|Publication={{bib| | |Publication={{bib|1935/56|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 2}} (1935), p. 523–524<br/>{{bib|1966/44|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том X}} (1966), p. 147–148 | ||
}} | }} | ||
==Text | ==Text== | ||
{{Lettertext | {{Lettertext | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Translator= | |Translator= | ||
|Original text={{right|'' | |Original text={{right|''20 июня 1881 г[ода]''}} | ||
{{centre|Милый | {{centre|Милый, дорогой друг!}} | ||
Я надеюсь, что 23-го, во вторник, сестра моя выедет за границу в сопровождении Льва Васильевича, который, проводив её до Жмеринки, отправится в Браилов. Племяннице Тане лучше. У неё образовались на боку (там, где происходят спрыскивания морфина, и вследствие этого ужасного яда) два нарыва, которые пришлось разрезать. Зато она теперь имеет такой бодрый и свежий вид, какого давно не имела. Сестра тоже чувствует себя лучше, и, Бог даст, отъезд её за границу наконец осуществится. | |||
Про себя не имею сказать решительно ничего ни дурного, ни хорошего. Живу помаленьку, очень мало работаю, не испытываю никаких творческих вожделений, скорее, даже борюсь с некоторым отвращением от всяких занятий и если немножко занимаюсь церковными переложениями, — то без Всякого удовольствия. Давно я не находился в таком странном состоянии апатии. Чувствую, что мне нужно будет непременно уехать отсюда хоть на время, а между тем, по правде сказать, и ехать не хочется. Куда я мог бы отправиться для возбуждения потухшего творческого огня? Конечно, если б можно было очутиться в Симаках, ''но с прежней обстановкой'', я бы воскрес духом. Увы! Несмотря на Ваше приглашение, — я туда не могу отправиться. Без Алёши это будет для меня только повод от апатии перейти к тоске о невозвратности прошлого, я бы только ежедневно наводил на Вас уныние своими письмами, в коих неминуемо стал бы изливать грустные ощущения. По всей вероятности, я ограничусь поездкой в Москву, где мне хочется повидаться с братом, с Алёшей и переговорить о некоторых делах с Юргенсоном. | |||
Милый друг! Напишите мне, пожалуйста, при случае: 1) Какова теперь Милочка? Очень ли она изменилась? Совсем ли утратила уже свою детскую прелесть и сделалась барышней, или все ещё утешает Вас своими прелестными детскими выходками? 2) Что делает Влад[ислав] Альберт[ович] и что превозмогло: музыка или живопись? 3) Как здоровье Саши? Разумеется, желательно было бы, чтобы Вы не утруждали себя пространным ответом. Я совершенно буду доволен, если получу от Вас хотя бы один маленький листочек! | |||
Будьте здоровы, бесценный друг! | |||
Бесконечно Вас любящий, | |||
{{right|П. Чайковский}} | |||
|Translated text= | |||
}} | }} | ||
Revision as of 23:17, 19 January 2020
Date | 20 June/2 July 1881 |
---|---|
Addressed to | Nadezhda von Meck |
Where written | Kamenka |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 729) |
Publication | П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 523–524 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 147–148 |
Text
Russian text (original) |
20 июня 1881 г[ода] Милый, дорогой друг!
Я надеюсь, что 23-го, во вторник, сестра моя выедет за границу в сопровождении Льва Васильевича, который, проводив её до Жмеринки, отправится в Браилов. Племяннице Тане лучше. У неё образовались на боку (там, где происходят спрыскивания морфина, и вследствие этого ужасного яда) два нарыва, которые пришлось разрезать. Зато она теперь имеет такой бодрый и свежий вид, какого давно не имела. Сестра тоже чувствует себя лучше, и, Бог даст, отъезд её за границу наконец осуществится. Про себя не имею сказать решительно ничего ни дурного, ни хорошего. Живу помаленьку, очень мало работаю, не испытываю никаких творческих вожделений, скорее, даже борюсь с некоторым отвращением от всяких занятий и если немножко занимаюсь церковными переложениями, — то без Всякого удовольствия. Давно я не находился в таком странном состоянии апатии. Чувствую, что мне нужно будет непременно уехать отсюда хоть на время, а между тем, по правде сказать, и ехать не хочется. Куда я мог бы отправиться для возбуждения потухшего творческого огня? Конечно, если б можно было очутиться в Симаках, но с прежней обстановкой, я бы воскрес духом. Увы! Несмотря на Ваше приглашение, — я туда не могу отправиться. Без Алёши это будет для меня только повод от апатии перейти к тоске о невозвратности прошлого, я бы только ежедневно наводил на Вас уныние своими письмами, в коих неминуемо стал бы изливать грустные ощущения. По всей вероятности, я ограничусь поездкой в Москву, где мне хочется повидаться с братом, с Алёшей и переговорить о некоторых делах с Юргенсоном. Милый друг! Напишите мне, пожалуйста, при случае: 1) Какова теперь Милочка? Очень ли она изменилась? Совсем ли утратила уже свою детскую прелесть и сделалась барышней, или все ещё утешает Вас своими прелестными детскими выходками? 2) Что делает Влад[ислав] Альберт[ович] и что превозмогло: музыка или живопись? 3) Как здоровье Саши? Разумеется, желательно было бы, чтобы Вы не утруждали себя пространным ответом. Я совершенно буду доволен, если получу от Вас хотя бы один маленький листочек! Будьте здоровы, бесценный друг! Бесконечно Вас любящий, П. Чайковский |