Letter 1253

Tchaikovsky Research
The printable version is no longer supported and may have rendering errors. Please update your browser bookmarks and please use the default browser print function instead.
Date 13/25 August 1879
Addressed to Anatoly Tchaikovsky
Where written Simaki
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1253)
Publication П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 610–611
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 231–232
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 316–317
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 225 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Симаки
13 aвг[ycтa] 1879 г[ода]

Если б я тебе не писал письмо вчера, то сказал бы тебе, что невыразимо наслаждаюсь и местностью, среди которой нахожусь, и чудным домиком, и образом жизни, и прогулками. В первые два дня меня очень светил. Пахульский, который предложил мне привезти ко мне Милочку, младшую Дочь Н[адежды] Ф[иларетовны], очень мной интересующуюся. Мне этого ужасно не хотелось, да и самого его я не особенно желал видеть. После некоторой борьбы я решился прямо написать Н[адежде] Ф[иларетовне], что, несмотря на всю мою симпатию к Милочке, я не желаю её видеть, так как дорожу моими отношениями к ней (т. е. Н[адежде] Ф[иларетовне]), В том виде, Как они теперь, что мне нужна невидимость не только самой Н[адежды] Ф[иларетовны], но и ближайших к ней лиц. В ответ я получил заверение, что она смотрит на наши отношения совершенно так же и что Пахульский был очень наивен, воображая, что она пустит Милочку нарушать моё одиночество. Это меня успокоило совершенно; ведь я побаивался, что и сама Н[адежда] Ф[иларетовна], пожалуй, задумает нарушить сущность наших отношений и пожелает меня видеть. С тех пор я совершенно успокоился. Даже сегодня, несмотря на печальное известие о бедном Ник[олае] Льв[овиче], я чувствую себя грустным, но покойным. Я, конечно, всплакнул о бедном старичке, но одиночество, ненадобность сдерживаться и скрывать свою печаль, а главное, природа, чудная, всепримиряющая, имели на меня самое благотворное влияние. Одним словом мне сегодня грустно, но я не расстроен не раздражён. Работал я больше, чем когда-либо. Чтоб не рассказывать тебе грустные обстоятельства о конце Н[иколая] Л[ьвовича], прилагаю Кондратьевское письмо.

Получил также вчера твоё письмо, очень меня утешившее. Как мне ни жаль думать, что ты в Петербурге, — но я рад, что служебные обстоятельства совершенно благополучны. Я ещё ничего не могу сказать о том, когда отсюда уеду. Мне здесь до того хорошо, удобно и отрадно, что если из твоих писем увижу, что ты не особенно сильно скучаешь, я желал бы остаться в Симаках ещё недели две по меньшей Мере. Трудно в письме рассказать тебе всю прелесть здешней жизни, — но я никогда и не мечтал о подобном благополучии. Вчера ездил на лодке с Алёшей в чудный, необычайно живописный лес. Там бродил, искал грибы, пил чай и вернулся, когда уже совсем стемнело. Купанье у меня отличное. Погода стояла все время чудная; только сегодня опять немножко хмурится.

Работа моя идёт от лично. Кроме оперы, которая недели через полторы будет вполне готова, я хочу переменить один номер в моей новой сюите. Я его уже вчера сочинил; нужно будет только один день посвятить на инструментовку. Кроме. того, необходимо переписать либретто. Всё это займёт у меня две недели, — никак не больше. О поездке в Петербург думаю с большим удовольствием, ужасно хочется увидеть тебя, Папочку, но, признаться, я предпочёл бы приехать после Сашиного отъезда, дабы не попасть прямо из деревни в суету. Пожалуйста, пиши мне такие же интересные и обстоятельные письма, как сегодняшнее. Каким образом тебе могло не хватит денег на 1-ый класс? Решительно не понимаю!

Устал и потому, против принятого обыкновения, кончаю не на последней страничке.

Нежнейшим образом целую тебя. Как жаль, что Володя Жедринский не остаётся с тобой.

П. Чайковский

Письмо Кондратьева сохрани до моего приезда.