Letter 1491

Date	8/20 May–9/21 May 1880
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1305)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 123–124

Text

Russian text (original)

Каменка 8 мая Вчера и сегодня погода отвратительная, т. е. очень холодно и пасмурно, но зато дождей было столько, что для хозяйства выходит очень хорошо. Несмотря на ужасную погоду, со свойственною мне аккуратностью, я всё-таки гулял, вооружённый зонтиком, калошами и т. д. Вообще же все обстоит благополучно. Саша здорова, девочки тоже. Вопрос о том, возьмут или не возьмут Нату за границу, окончательно и бесповоротно разрешён в смысле благоприятном для Наты. Лева продал свой одесский хлеб с потерею 3000 р[ублей] сер[ебром], но не знаю, почему это его мало сокрушает и он довольно весел. Алёша, как тебе известно, поступил в школу; он уходит туда, когда я ещё сплю, приходит, когда я обедаю, ложится раньше меня, так что я его совсем не вижу. Он ужасно боится экзамена, в особенности закона божия. Акулина в очень весёлом настроении и нимало по тебе не скучает, вывожу это заключение из того, что она целый день поёт, причём я нахожу ея голос очень приятным. Вот те и все новости. Работа моя очень подвигается. Жду от тебя с нетерпением письмо. Очень интересно, как прошли первые дни и, в особенности, как отнеслось начальство к продлению отпуска. Завтра допишу письмо. Если уехавший сегодня в Смелу Сангурский не привезёт мне ни платья, ни сапогов, то я завтра дам тебе указание, как поступить, чтоб выручить то и другое. Не нуждаешься ли ты в деньгах? Пожалуйста, возьми оставшиеся здесь твои 75 р[ублей]. 9 мая Сангурский приехал и не привёз. мне ничего. Милый Толяша, если будет время, зайди к Портному и сапожнику, карточки и расписки коих при сем прилагаю, и узнай, выслали ли они мне платье. Ужасно боюсь, что надуют. Сегодня погода такая же ужасная, как Вчера, а главное, холодно, холодно, прехолодно. Странное дело, никто и ничего мне не [пи]шет. Я до сих пор ещё не знаю ничего решительного касательно моей оперы, и Лукашевич и не думает посылать мне, как обещал, официального извещения. M[ada]me Бернард тоже не пишет. Молчит почему-то и Надежда Филаретовна. Одна только Алина Ивановна пишет и жалуется на свою судьбу. Конради взял назад своё слово отдать ей Веру на лето. Вчерашнее её письмо даже жалость мне внушило. А ты, Толька, отчего не пишешь. Признаться, я сегодня ожидал от тебя хотя бы коротенького извещения. Пиши, голубчик. А засим прощай. Целую нежнейшим образом. Твой, П. Чайковский