Letter 1014 and Letter 1725: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
m (1 revision imported)
 
m (1 revision imported)
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead
{{letterhead
|Date=10/22 December 1878
|Date=2/14 April 1881
|To=[[Pyotr Jurgenson]]
|To=[[Nadezhda von Meck]]
|Place=[[Florence]]
|Place=[[Saint Petersburg]]
|Language=Russian
|Language=Russian
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 2219)
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 715)
|Publication={{bib|1938/40|П. И. Чайковский. Переписка с П. И. Юргенсоном ; том 1}} (1938), p. 59–61 (abridged)<br/>{{bib|1962/102|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VII}} (1962), p. 526–528 (abridged)
|Publication={{bib|1935/56|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 2}} (1935), p. 498–499<br/>{{bib|1966/44|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том X}} (1966), p. 80–81
}}
}}
==Text and Translation==
==Text==
{{Lettertext
{{Lettertext
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=Brett Langston
|Translator=
|Original text={{right|Флоренция<br/>22/10 д[екабря] 1878}}
|Original text={{right|''Петербург''<br/>2 апр[еля] 1881}}
Какой ты очаровательный человек! Два дни сряду получаю от тебя милые письма! Ноты получил и ''ужасно'' доволен. Во-первых, издания отличные, а во-вторых, ошибок нет! Вот до чего мы с тобой дожили, душа моя! Оказывается, что если я тебя винил в опечатках по поводу прежних вещей, то был не кто иной, как свинья, ибо ты в этом нимало не виноват. Пока я мало обращал внимания на корректуры и действовал на основании знаменитого всероссийского принципа: «ничего, сойдёт!», — сочинения мои кишели опечатками, как жидовская голова вшами. Но стал я об этом больше хлопотать, — и дело пошло лучше. Замечательно, что я не нашёл опечаток ни в концерте, ни в романсах, ни в детском альбоме, — а в сочинении, посвящённом à ''M[onsieur] Guillaume'' и им самим корректированном, — нашёл! Ура! Мы побили немцев! Моё и Кашкинское сердце должны пылать кичливою гордостью! Нет, — шутки в сторону, — чудесные издания! Могу сделать только одно замечание. Я сожалею, что мне не пришло в голову просить тебя детский альбом, напечатать другим форматом. Ведь Володя Давыдов должен будет играть стоя, чтоб смотреть на ноты! Картиночки значительно уступают по художественному достоинству Сикстинской мадонне Рафаэля, — но ничего, сойдёт, — детям будет занятно.
Милый, дорогой друг! Пишу Вам в самом тревожном состоянии духа. Вчера сестра моя была так сильно больна, что пришлось созвать консилиум. Врачи пришли к заключению, что опасности для жизни нет; у неё образовались камни в печени, и, пока они не пройдут, она будет страдать сильно, — но болезнь эта не представляет большой опасности. Как бы то ни было, но она так слаба, так упала духом, что тяжело смотреть на неё. А тут ещё рядом с нею приходится ухаживать за племянницей Таней, которая, как Вам известно, больна с ноября и теперь от волнения и страха за мать, того и смотри, сляжет надолго. Врачи требуют, чтобы при первой возможности Таня уехала за границу главнейшим образом для того, чтобы на время разлучить мать с дочерью. Каждая из них (будучи болезненно нервными натурами) вздохнёт несколько свободнее, когда предмет вечного беспокойства и тревоги будет вдали. Так как Тане нужен провожатый, то очень может быть, что мне придётся ехать с нею. Мне, стремившемуся отдохнуть в деревне от пережитых тревог, — очень не улыбается поездка, — но что делать!


На скрипичных пиэсах французское посвящение должно быть просто: dédié à B******. Итак: в русском посвящении 7 звёздочек, а во французском 6.
Льва Васильевича по телеграфу мы вытребовали сюда и ждём его с величайшим нетерпением. Тяжёлый год досталось нам всем пережить!


Не удивляйся, что, восхищаясь Флоренцией, я всё-таки еду в Париж. Дело в том, что я приступаю к опере, для которой мне нужны матерьялы, которые я тщетно, старался найти здесь которые найду только в Париже. Во-вторых, такой большой город, как Париж, есть для меня такая же пустыня, как Villa Bonciani; в-третьих, я наперёд знаю, что сочинение оперы будет до такой степени меня подавлять, увлекать, возбуждать, утомлять, что я просто боюсь жить в тихом уголке, где нужно всегда быть вдвоём с самим собою. Необходима лёгкая возможность рассеяться и отвлечь себя от исключительного сосредоточенья всех сил на один предмет, посредством театра, музыки, гулянья по шумным улицам и т. д. Последние три дни (за неполучением сюиты) я принялся за оперу и довёл свои нервы до того, что вчера вечером, читая историю Иоанны д'Арк, разразился истерикой.
Я жду с нетерпением зятя, чтобы поговорить с ним о Ваших делах. Я уверен, что он здраво и практично отнесётся к делу и даст хороший совет.


Погода сегодня была божественная, и я целый день прогулял в одном сюртуке с розой в петличке. Вообще говоря, мне очень хорошо, но это не мешает мне иногда по грустить немножко по милым людям, живущим на суровом севере. За отчёт об концерте очень благодарен. Не воображай, что я к твоим отзывам отношусь свысока. Во-первых, ты понатерся, а во-вторых, правдив и пишешь то, что думаешь, чего никогда не делают присяжные критики. Обнимаю тебя.
Как мне благодарить Вас, дорогая моя, за то, что, мучимая тревогой за участь Вашего состояния, за обеспеченность детей Ваших, — Вы ещё и обо мне заботитесь! Я до слез тронут Вашей бесконечной добротой, но, признаюсь, мысль, что я злоупотребляю ею, нередко терзает меня. Мне как-то совестно пользоваться по прежнему всеми благами свободы, которою Вы меня наделили, когда Вы сами принуждены себя во всем ограничивать! Впрочем, повинуясь Вам, не буду покамест затрагивать этого вопроса. Прошу Вас только, друг мой, не забывать, что я совершенно ''обеспечен'' не только от нужды, но даже от ограниченности средств, в том смысле, что мне стоит сказать слово, — и меня возьмут в ту или другую консерваторию за отличное вознаграждение. А что я приму профессорское место лишь по необходимости, без удовольствия, — так мало ли что!
{{right|П. Ч.}}
Софье Ивановне не забудь крепко (!) поклониться.


P. S. Я решился ехать в Париж, во 1-х), потому что мне нужно собрать там матерьялы для будущей оперы; во 2-х), потому что хочу послушать какой-нибудь музыки; в 3-х), потому что люблю Париж. Само собой разумеется, что я ни к одному черту там не пойду, ибо в том-то и заключается заманчивость Парижа, что такой большой город, в коем нет ни родных, ни знакомых, есть такая же пустыня, как та, в которой я обретаюсь теперь. Приехавши, я постараюсь найти дешевенькую квартирку и жить с самою отчаянною скромностью, но если окажется, что жизнь в Париже не по карману, то уеду в Швейцарию. Во всяком случае с неделю я там останусь и попрошу тебя писать мне в ''Hôtel de Hollande, Rue de la Paix'' впредь до перемены адреса. Я желал бы, чтобы никто, кроме самых близких друзей, не знал о моем адресе. Если спрашивают: где я? — отвечай: за границей и живу в Италии, а письма мне посылают на poste restante.
А в заключение скажу, как Вы: будем надеяться на Бога! Да сбудется его воля!


Я продолжаю быть здоровым и благополучным, но злюсь, что нет работы вследствие неполучения рукописи.
О многом ещё хотел бы поговорить с Вами, — но отлагаю до следующих писем. Я очень измучен беспокойством и тревогой.
{{right|П. Чайковским}}


|Translated text={{right|[[Florence]]<br/>22/10 December 1878}}
Безгранично Вас любящий,
What a charming fellow you are! Two Wednesdays in a row I've received kind letters from you. I've received the music and am ''terribly'' satisfied. Firstly, the editions are splendid, and secondly, there are no errors! We have made it, my dear chap! If it transpires that I've found you at fault over misprints in my earlier things, then I was nothing other than a swine, because you are not at all to blame for this. Until now I have paid little attention to proofs and acted on the basis of the famous all-Russian principle: "whatever, it will do!"; my writings were infested with misprints, like a Jew's head with lice. But I began to become more concerned with it — and things improved. Remarkably, I didn't find any misprints in the concerto, nor in the romances, nor in the [[Children's Album]] — but I did in the work dedicated à ''M[onsieur] Guillaume'' and corrected by myself! Hooray! We've beaten the Germans. My heart and [[Kashkin]]'s heart should be inflamed with haughty pride! No, joking aside, they are wonderful editions! I can make only one observation. I regret that it didn't occur to me to ask you to print the [[Children's Album]] in a different format. After all, [[Vladimir Davydov|Volodya Davydov]] will have to play standing up in order to see the notes! The illustrations are significantly inferior in artistic merit to Raphael's Sistine Madonna — but whatever, it will do — the children will be amused.
{{right|П. Чайковский}}


The French dedication on the violin pieces should be simply: dédié à B******. Thus, 7 asterisks in the Russian dedication, and 6 in the French.
|Translated text=
 
Do not be surprised that, as an admirer of [[Florence]], I'm going to [[Paris]] all the same. The fact is that I'm setting about an opera, for which the materials I need cannot be found here, but only in [[Paris]]. Secondly, a city as big as [[Paris]] is for me as much of a wilderness as the Villa Bonciani; thirdly, I know in advance that the composition of an opera will engulf, enthral, excite and exhaust me to such an extent that I'm simply afraid to live in a quiet corner where I must always be alone with myself. It's essential to have easy opportunities to divert and distract oneself from the exclusive concentration of all one's efforts on a single subject, by means of the theatre, music, strolling along noisy streets, etc. For the last three days (having not received the [[Suite No. 1|suite]]), I set about the opera and stretched my nerves to the point that last night, reading the story of Joan of Arc, I burst into hysterics.
 
The weather today was divine, and I strolled round the whole day in one coat with a rose in the buttonhole. Generally speaking I'm very well, but this doesn't prevent me from occasionally sparing a thought for the kind people living in the bitter north. I'm most grateful for the report on the concert. Don't imagine that I'm regarding your comments with disdain. Firstly, you enjoyed yourself, and secondly, you are honest and write what you think, which jury critics never do. I hug you.
{{right|P. T.}}
Don't forget to hug [[Sofya Ivanovna]] tightly (!)
 
P. S. I've decided to leave for [[Paris]], because 1) I need to collect materials there for the future opera; 2) I want to listen to some music; 3) I love [[Paris]]. It goes without saying that I won't go to a damn thing there, because the allure of [[Paris]] is that such a large city, with neither relatives nor acquaintances, is much the same wilderness as the one in which I presently find myself. On arriving I'll attempt to find a cheap apartment and live with the most desperate modesty, but if it turns out that life in [[Paris]] isn't affordable, then I'll go to Switzerland. In any case I'll stay there a week, and ask you to write to me at ''Hôtel de Hollande, Rue de la Paix'' until my address changes. I should prefer that no-one but my closest friends know my address. If they ask where I am, answer: abroad, living in Italy, and receiving letters poste restante.
 
I'm keeping safe and well, but annoyed that I cannot work as a consequence of not receiving the manuscript.
{{right|P. Tchaikovsky}}
}}
}}

Latest revision as of 14:39, 12 July 2022

Date 2/14 April 1881
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Saint Petersburg
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 715)
Publication П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 498–499
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 80–81

Text

Russian text
(original)
Петербург
2 апр[еля] 1881

Милый, дорогой друг! Пишу Вам в самом тревожном состоянии духа. Вчера сестра моя была так сильно больна, что пришлось созвать консилиум. Врачи пришли к заключению, что опасности для жизни нет; у неё образовались камни в печени, и, пока они не пройдут, она будет страдать сильно, — но болезнь эта не представляет большой опасности. Как бы то ни было, но она так слаба, так упала духом, что тяжело смотреть на неё. А тут ещё рядом с нею приходится ухаживать за племянницей Таней, которая, как Вам известно, больна с ноября и теперь от волнения и страха за мать, того и смотри, сляжет надолго. Врачи требуют, чтобы при первой возможности Таня уехала за границу главнейшим образом для того, чтобы на время разлучить мать с дочерью. Каждая из них (будучи болезненно нервными натурами) вздохнёт несколько свободнее, когда предмет вечного беспокойства и тревоги будет вдали. Так как Тане нужен провожатый, то очень может быть, что мне придётся ехать с нею. Мне, стремившемуся отдохнуть в деревне от пережитых тревог, — очень не улыбается поездка, — но что делать!

Льва Васильевича по телеграфу мы вытребовали сюда и ждём его с величайшим нетерпением. Тяжёлый год досталось нам всем пережить!

Я жду с нетерпением зятя, чтобы поговорить с ним о Ваших делах. Я уверен, что он здраво и практично отнесётся к делу и даст хороший совет.

Как мне благодарить Вас, дорогая моя, за то, что, мучимая тревогой за участь Вашего состояния, за обеспеченность детей Ваших, — Вы ещё и обо мне заботитесь! Я до слез тронут Вашей бесконечной добротой, но, признаюсь, мысль, что я злоупотребляю ею, нередко терзает меня. Мне как-то совестно пользоваться по прежнему всеми благами свободы, которою Вы меня наделили, когда Вы сами принуждены себя во всем ограничивать! Впрочем, повинуясь Вам, не буду покамест затрагивать этого вопроса. Прошу Вас только, друг мой, не забывать, что я совершенно обеспечен не только от нужды, но даже от ограниченности средств, в том смысле, что мне стоит сказать слово, — и меня возьмут в ту или другую консерваторию за отличное вознаграждение. А что я приму профессорское место лишь по необходимости, без удовольствия, — так мало ли что!

А в заключение скажу, как Вы: будем надеяться на Бога! Да сбудется его воля!

О многом ещё хотел бы поговорить с Вами, — но отлагаю до следующих писем. Я очень измучен беспокойством и тревогой.

Безгранично Вас любящий,

П. Чайковский
Retrieved from ‘https://en.tchaikovsky-research.net/index.php?title=Letter_1014&oldid=49732’