Letter 1937 and Letter 2776: Difference between pages
m (1 revision imported) |
No edit summary |
||
Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | {{letterhead | ||
|Date= | |Date=25 September/7 October 1885 | ||
|To=[[ | |To=[[Praskovya Tchaikovskaya]] | ||
|Place=[[ | |Place=[[Maydanovo]] | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Autograph={{ | |Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 437) | ||
|Publication={{bib|1971/89|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XIII}} (1971), p. 157–158 | |||
}} | }} | ||
==Text== | ==Text== | ||
{{Lettertext | {{Lettertext | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Translator= | |Translator= | ||
|Original text={{right|'' | |Original text={{right|25 сент[ября] 1885<br/>''с[ело] Майданово''}} | ||
Душечка моя Паня! Сейчас получил твою телеграмму и до крайности был ею обрадован. Я постоянно, все эти дни, воображал тебе всё ещё едущей, тогда как я тут уж давно наслаждаюсь полным спокойствием, — и часто со страхом и грустью думал о том, что ты устала, что ''Тата'' утомлена длинным путём и т. д. Так приятно знать, что вы уже на месте. | |||
А я покамест очень доволен своим домиком; понемножку мы все приводим его в более красивый и уютный вид, и я думаю, что [ты] бы очень была довольна, если· бы теперь вошла в мой кабинет. Он такой миленький. что выходить из него не хочется. Столовая, которая нам всем так нравилась, оказывается далеко не такой привлекательной. Во 1-х, рядом буфет, и я слышу все, что говорят люди, неся мне кушанья и моя посуду — а я этого не люблю. Во 2-х, в ней чем-то дурно пахнет, и, наконец, там постоянно бегают мыши, — положим, маленькие и не особенно противные, но все же это неприятно. Однако ж всё-таки я совершенно доволен своим устройством. Алексеи сделался шёлковый; ты бы просто не узнала его, и не можешь себе представить, как он бывает мил, когда с него сходит несносное ворчальное настроение. С Аришей, к моему удивлению, они очень дружат. ''Василий'' в это лето сделал необычайные успехи, и я лучшего ничего не желаю, как его стряпню. Новичихи все ещё нет; получил от неё необыкновенно безалаберное письмо, из которого понял только, что нужно дать Прасковье Ивановне 35 р[ублей]. С трудом выпросил у Алексея эти деньги (у меня ни копейки нет). Приедет она через неделю. Гостил у меня 2 дня Ларош; минутами был очень приятен, но нервы его страшно расстроены, бессонница страшная, и я положительно начинаю бояться за него. Иногда он точно сумасшедший. В эту субботу, 28-го, у меня будут Губерты и Юргенсон. Вчера всё Майданово ликовало; из Волоколамска принесли чудотворную деревянную статую Николая Чудотворца; она и у меня была, и служили молебен с акафистом. Жду с ''невероятным'' нетерпением более подробных известий о первых тифлисских впечатлениях. Целую ручки крепко, крепко. | |||
{{right|Твой П. Чайковский}} | |||
Конечно, Толю и Тату целую и всем кланяюсь. | |||
Целую крепко. | |||
{{right|Твой}} | |||
|Translated text= | |Translated text= | ||
}} | }} |
Revision as of 20:09, 14 March 2020
Date | 25 September/7 October 1885 |
---|---|
Addressed to | Praskovya Tchaikovskaya |
Where written | Maydanovo |
Language | Russian |
Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 437) |
Publication | П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIII (1971), p. 157–158 |
Text
Russian text (original) |
25 сент[ября] 1885 с[ело] Майданово Душечка моя Паня! Сейчас получил твою телеграмму и до крайности был ею обрадован. Я постоянно, все эти дни, воображал тебе всё ещё едущей, тогда как я тут уж давно наслаждаюсь полным спокойствием, — и часто со страхом и грустью думал о том, что ты устала, что Тата утомлена длинным путём и т. д. Так приятно знать, что вы уже на месте. А я покамест очень доволен своим домиком; понемножку мы все приводим его в более красивый и уютный вид, и я думаю, что [ты] бы очень была довольна, если· бы теперь вошла в мой кабинет. Он такой миленький. что выходить из него не хочется. Столовая, которая нам всем так нравилась, оказывается далеко не такой привлекательной. Во 1-х, рядом буфет, и я слышу все, что говорят люди, неся мне кушанья и моя посуду — а я этого не люблю. Во 2-х, в ней чем-то дурно пахнет, и, наконец, там постоянно бегают мыши, — положим, маленькие и не особенно противные, но все же это неприятно. Однако ж всё-таки я совершенно доволен своим устройством. Алексеи сделался шёлковый; ты бы просто не узнала его, и не можешь себе представить, как он бывает мил, когда с него сходит несносное ворчальное настроение. С Аришей, к моему удивлению, они очень дружат. Василий в это лето сделал необычайные успехи, и я лучшего ничего не желаю, как его стряпню. Новичихи все ещё нет; получил от неё необыкновенно безалаберное письмо, из которого понял только, что нужно дать Прасковье Ивановне 35 р[ублей]. С трудом выпросил у Алексея эти деньги (у меня ни копейки нет). Приедет она через неделю. Гостил у меня 2 дня Ларош; минутами был очень приятен, но нервы его страшно расстроены, бессонница страшная, и я положительно начинаю бояться за него. Иногда он точно сумасшедший. В эту субботу, 28-го, у меня будут Губерты и Юргенсон. Вчера всё Майданово ликовало; из Волоколамска принесли чудотворную деревянную статую Николая Чудотворца; она и у меня была, и служили молебен с акафистом. Жду с невероятным нетерпением более подробных известий о первых тифлисских впечатлениях. Целую ручки крепко, крепко. Твой П. Чайковский Конечно, Толю и Тату целую и всем кланяюсь. |