Letter 1077 and Letter 1953: Difference between pages
Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
m (1 revision imported) |
m (1 revision imported) |
||
| Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | {{letterhead | ||
|Date= | |Date=1/13 February–3/15 February 1882 | ||
|To=[[ | |To=[[Nadezhda von Meck]] | ||
|Place=[[ | |Place=[[Rome]] | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. | |Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 769) | ||
|Publication={{bib| | |Publication={{bib|1936/25|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 3}} (1936), p. 23–25<br/>{{bib|1966/43|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том XI}} (1966), p. 48–49 | ||
}} | }} | ||
==Text== | ==Text== | ||
| Line 11: | Line 11: | ||
|Language=Russian | |Language=Russian | ||
|Translator= | |Translator= | ||
|Original text={{right | |Original text={{right|''Февраля'' 1-го/13-го 1882<br/>''понед[ельник]''}} | ||
{{centre| | {{centre|Дорогой, милый друг!}} | ||
Вся эта неделя проходит для меня самым неприятным образом. Брат Модест все болен, очень страдает от мучительных болей; — нервы у него страшно расстроены, и он стал так худ и бледен, что жалко смотреть на него. Доктор успокаивает и постоянно говорит, что ничего серьёзного нет, — но, тем не менее, мне очень тяжело и грустно. | |||
{{ | Карнавал здесь начался очень неблестящим образом. На Corso в субботу и сегодня народу было не особенно много, и настоящего оживления пока нет. Кидание мучных шариков, называемых ''соriаndоli'', по-видимому, выходит из моды. Может быть, когда начнётся бросание цветов, — оживления будет больше. Так как Модест нездоров, то мне очень много приходится быть с Колей, и вследствие этого занятия мои подвигаются мало, хотя трио почти совершенно готово. | ||
----- | |||
{{right|''3 февраля''}} | |||
Сегодня Модесту гораздо лучше. Я начинаю надеяться, что это наступило окончательное выздоровление. Другой мой брат, Анатолий, вероятно, так сильно увлечён своим положением счастливого жениха, что не находит времени писать мне. С тех пор, как я получил от него депешу о помолвке, — он не написал мне ни единого слова, и мне совершенно неизвестно, как он проводит своё время и что чувствует, сделавшись женихом очень милой девушки. | |||
Милый друг! На будущей неделе, во вторник вечером, в самый Mardi gras, я решился уехать в Неаполь один. Поищу там подходящее помещение для Модеста и его свиты, выпишу их, и проведём там несколько недель, после чего я мечтаю отправиться на несколько дней в Флоренцию, и, наконец, в Швейцарию, в ''Сlаrens'', где я давно не был и куда меня очень тянет. Это такой милый, тихий уголок! | |||
Итак, дорогая моя, примите во внимание, что с будущей недели мне следует адресовать ''poste restante'' в Неаполь до тех пор, пока не пришлю Вам моего точного адреса. | |||
Здесь появился один русский, некто ''Флеров'', фельетонист «Моск[овских] ведом[остей]», знакомства с которым я избежать не мог, — дабы не принести ему обиды и огорчения. Приходится с ним видаться. Впрочем, он так деликатен, — что не могу пожаловаться на него. Он сообщил мне, что Катков сделан тайным советником и что его, в самом деле, прочат в министры. Странно всё то, что у нас происходит. Я, напр[имер], решительно не понимаю, как можно так бестактно преследовать газету, «''Голоc''».? Вместо того, чтобы уронить её в глазах русского общества, это преследование только усугубляет её значение. «''Порядок''» умолк тоже. | |||
Будьте здоровы, дорогой, милый друг! Ваш до гроба, | |||
{{right|П. Чайковский}} | |||
|Translated text= | |Translated text= | ||
}} | }} | ||
Latest revision as of 14:39, 12 July 2022
| Date | 1/13 February–3/15 February 1882 |
|---|---|
| Addressed to | Nadezhda von Meck |
| Where written | Rome |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 769) |
| Publication | П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 23–25 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 48–49 |
Text
| Russian text (original) |
Февраля 1-го/13-го 1882 понед[ельник] Дорогой, милый друг!
Вся эта неделя проходит для меня самым неприятным образом. Брат Модест все болен, очень страдает от мучительных болей; — нервы у него страшно расстроены, и он стал так худ и бледен, что жалко смотреть на него. Доктор успокаивает и постоянно говорит, что ничего серьёзного нет, — но, тем не менее, мне очень тяжело и грустно. Карнавал здесь начался очень неблестящим образом. На Corso в субботу и сегодня народу было не особенно много, и настоящего оживления пока нет. Кидание мучных шариков, называемых соriаndоli, по-видимому, выходит из моды. Может быть, когда начнётся бросание цветов, — оживления будет больше. Так как Модест нездоров, то мне очень много приходится быть с Колей, и вследствие этого занятия мои подвигаются мало, хотя трио почти совершенно готово. 3 февраля Сегодня Модесту гораздо лучше. Я начинаю надеяться, что это наступило окончательное выздоровление. Другой мой брат, Анатолий, вероятно, так сильно увлечён своим положением счастливого жениха, что не находит времени писать мне. С тех пор, как я получил от него депешу о помолвке, — он не написал мне ни единого слова, и мне совершенно неизвестно, как он проводит своё время и что чувствует, сделавшись женихом очень милой девушки. Милый друг! На будущей неделе, во вторник вечером, в самый Mardi gras, я решился уехать в Неаполь один. Поищу там подходящее помещение для Модеста и его свиты, выпишу их, и проведём там несколько недель, после чего я мечтаю отправиться на несколько дней в Флоренцию, и, наконец, в Швейцарию, в Сlаrens, где я давно не был и куда меня очень тянет. Это такой милый, тихий уголок! Итак, дорогая моя, примите во внимание, что с будущей недели мне следует адресовать poste restante в Неаполь до тех пор, пока не пришлю Вам моего точного адреса. Здесь появился один русский, некто Флеров, фельетонист «Моск[овских] ведом[остей]», знакомства с которым я избежать не мог, — дабы не принести ему обиды и огорчения. Приходится с ним видаться. Впрочем, он так деликатен, — что не могу пожаловаться на него. Он сообщил мне, что Катков сделан тайным советником и что его, в самом деле, прочат в министры. Странно всё то, что у нас происходит. Я, напр[имер], решительно не понимаю, как можно так бестактно преследовать газету, «Голоc».? Вместо того, чтобы уронить её в глазах русского общества, это преследование только усугубляет её значение. «Порядок» умолк тоже. Будьте здоровы, дорогой, милый друг! Ваш до гроба, П. Чайковский |
