Letter 1104

Tchaikovsky Research
Revision as of 19:46, 9 April 2020 by Brett (talk | contribs)
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Date 10/22 February 1879
Addressed to Modest Tchaikovsky
Where written Paris
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1538)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 2 (1901), p. 263–264 (abridged)
П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 534–535
П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 218–219
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 102–103
Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 212–213 (English translation; abridged)

Text

Russian text
(original)
Париж
22/10 февр[аля] 1879

Милый Модя!

Был сегодня на poste restante, почему-то был уверен, что найду от тебя письмо, — но срезался. Особенно интересного и нового ничего не произошло. Вчера был в опере. Давали «Фрейшюца» и «Иедду», новый балет. «Фрейшюц» доставил мне большое удовольствие; в первом акте во многих местах глаза мои увлажались слезами. Во втором Краус доставила мне большое удовольствие прекрасным исполнением арии Агаты. «Волчья долина» поставлена совсем не так блестяще, как я ожидал. Третий акт курьёзен по французской бесцеремонности, с которой они позволили себе, с одной стороны, интеркалировать «Invitation à la valse» с глупейшими танцами, а с другой стороны — вычеркнуть роль пустынника, который является в конце для развязки. Что касается балета «Иедда», то ни пресловутая танцовщица San-Galli, ни пресловутая музыка г. Метра, ни пресловутая роскошь постановки нимало не удовлетворили меня, и я ушёл тотчас после 2-ой картины. Такой рожи, как San-Galli, я ещё никогда на сцене не видел. Вазем, в сравнении с ней, — Венера Милосская. В общем нужно сознаться, что Grand Opéra страшно упал.

Я все эти дни хорошо занимался и удачно окончил большой ансамбль 2-ой картины 2-го акта. С Н[адеждой] Ф[иларетовной] у меня какие-то совсем новые отношения. В последнее время она совсем перестала мне писать под предлогом, что у неё так болят голова и глаза, что она не может писать. Чтобы не терзаться, получая мои письма и сознавая себя неспособной отвечать, она просила меня писать не более раза в неделю. Во Флоренции было как раз наоборот. Она мне писала каждый день, и я тоже. Мне кажется, что просто ей надоело вести переписку. Как бы то ни было, но оно выходит очень странно. На что ей понадобилось, чтобы я жил в Париже в одно время с нею? Во Флоренции мы ежедневно виделись и переписывались, — здесь, если б не Пахульский, который приходит брать уроки, — то между нами решительно ничего не было бы общего: к сожалению, нужно сознаться, что отношения наши ненормальны и что от времени до времени ненормальность эта сказывается.

Я перестал скучать и примирился с Парижем, — но я бы сейчас, сию минуту, с радостью полетел бы в свой милый Clarens, об котором не могу думать без стеснения сердца. Там я жил, по твоему выражению, и как мне хочется, и как Бог велит. По поводу бога. Гуляя сегодня, мне пришла в голову следующая мысль. Может ли истинно и сознательно верующий мириться без страдания с мыслью, что Бог, которому он с детства привык поклоняться в своей церкви, обращаться к нему на своём языке, соблюдая свои местные обряды, воплощая его в те образы, которые приняты в иконописном стиле его народа, — что этот Бог есть тот же, к которому обращаются гнусливые католические патеры и всякие другие иностранные попы. По-моему нет, ибо я решительно не мирюсь с мыслью, что наш русский господь Бог есть тот же, которому поклоняются в Madeleine.

Целую тебя, Модя, а также Колю.

Твой П. Чайковский

Недавно зашёл в Café de la Rotonde и там в «Голосе» нашёл твою статейку о бенефисе Dika Petit. Интересные новости я узнал в ней. Напр[имер], что есть знаменитый драматург Октав Орелье!!! Модя, нужно самому делать корректуру!!!!