Letter 1097 and Letter 1723: Difference between pages

Tchaikovsky Research
(Difference between pages)
No edit summary
 
No edit summary
 
Line 1: Line 1:
{{letterhead
{{letterhead
|Date=6/18 February 1879
|Date=31 March/12 April 1881
|To=[[Anatoly Tchaikovsky]]
|To=[[Nadezhda von Meck]]
|Place=[[Paris]]
|Place=[[Saint Petersburg]]
|Language=Russian
|Language=Russian
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 1217)
|Autograph=[[Klin]] (Russia): {{RUS-KLč}} (a{{sup|3}}, No. 714)
|Publication={{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 529–530<br/>{{bib|1963/6|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том VIII}} (1963), p. 91–92
|Publication={{bib|1935/56|П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк ; том 2}} (1935), p. 498<br/>{{bib|1966/44|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том X}} (1966), p. 79
}}
}}
==Text==
==Text==
Line 11: Line 11:
|Language=Russian
|Language=Russian
|Translator=
|Translator=
|Original text={{right|''Париж''<br/>18/6 февр[аля] 1879 г[ода]}}
|Original text={{right|''Петербург''<br/>31 марта 1881 г[ода]}}
Милый мой Толя! Пишу тебе про мои первые парижские впечатления. Дорога была очень благополучна, т. е. хотя в Лозанне я не достал купе и промучился до ''Pontarlier'' в компартименте с англичанами и англичанками, но зато от границы до Парижа ехал в ''купе'' и все время спал. Ехал я не совсем с весёлым и покойным сердцем. Мне было невыразима жалко расстаться с Ришелье и с моей идеальна покойной жизнью там. Кроме того, перед отъездом я получил телеграмму от Н[адежды] Ф[иларетовны] в ответ на мою (в коей я просил дать мне знать по телеграфу мой адрес, дабы никого не беспокоить), что меня встретят и отвезут. И действительно, Пахульский вместе с её французским лакеем ожидали меня, несмотря на то, что это было в 5½ часов утра. Пахульский тотчас же посадил меняв карету и отвёз в моё помещение ''Rue de Rivoli, Hôtel Meurice'', где все было освещено и стоял приготовленный кофе, а камины пылали. Это мне показалось очень весело, и неловкое ощущение скоро исчезло. Из рассказов Пахульского оказалось, что Н[адежда] Ф[иларетовна] наняла себе заочно квартиру и заплатила за месяц вперёд (3000 фр[анков]), но квартира ей чем-то не понравилась, и она раздумала, бросив свои 3000 фр[анков]. Каково швыряет деньгами? Я содрогнулся от ужаса и от сожаленья, ибо мне все кажется, что она переходит через должные границы в своих тратах. Когда Пахульский ушёл, стало совсем светло и квартирка моя показалась мне очень весёлой, ибо солнце ярко озарило её. Вид из окон довольно мизерный, а именно, Тюльерийский сад, в котором прелести мало, и кое-какие крыши больших зданий. Через несколько времени пришёл человек Н[адежды] Ф[иларетовны] с письмом, в котором она, как и следовало ожидать, предваряет, что считает меня у себя: в гостях и потому намерена, во что бы то ни стало, платить за моё помещение. Я написал ей ответ, конечно, преисполненный благодарностей, и пошёл вскоре после того гулять. Алёша в восторге от помещения и от своей комнаты. Кормление я устроил ему здесь. Сам же я буду есть в ресторанах и сегодня завтракал в каком-то довольно дорогом Кафе. После завтрака купил себе пальто (моё невыносимо тяжело и жарко), галстухов, цилиндр (!!!) и вернулся домой. Тут вдруг меня взяла невыносимая скука и сожаление о моем чудном житье в Clarens. Чтобы развлечься, пошёл бродить по Парижу с Алёшей, и теперь вернулся домой, далеко не вполне разделавшись с ощущением какой-то пустоты и скуки, к которому ещё прибавилось нервное раздражение от шума ездящих экипажей. К счастью, мне принесли с poste restante 4 письма: 1 от тебя, 1 от Модеста и 2 от Котика. Я нисколько не ''сержусь'' за краткость. Пиши хоть ещё короче, но тол ко не забывая упомянуть, хоть в одном слове, о каждом выдающемся факте. Твоё и Модино письма доставили мне неописанное удовольствие, хотя то, что Мод[ест] пишет про впечатление, оставленное Таней, мне неприятно. Теперь. уже 5-й час. В 6 пойду обедать, а вечером, вероятно, просижу дома. Не знаю, будет ли у меня здесь охота к занятиям. Пока она отсутствует, но я льщу себя надеждой, что завтра ощущение скуки пройдёт. Как я рад, что ты помирился с Велиной. Целую крепко.
{{centre|Дорогой, милый друг!}}
Со вчерашнего утра я все ищу случая написать Вам хоть несколько слов, чтобы поблагодарить за чудное письмо Ваше, полученное мною тотчас после отсылки моего. Но обстоятельства складываются так, что я даже дома вовсе не бываю. Болезнь сестры осложнилась двумя нарывами, столь серьёзными, что вчера её хлороформировали и сделали надрез. Теперь она страшно слаба, едва говорит и двигает руками. Все в тревоге, и так как Льва Васильевича нет, то я своим присутствием около больной стараюсь отчасти заменить его. Пишу Вам, друг мой, из дома моей кузины, где сестра и племянницы остановились.
 
Благодарю Вас, дорогой друг, за сообщаемые Вами в ответ на мой вопрос сведения о возможном улучшении Ваших дел. Как я рад, что Граф Сципио лишился Вашей доверенности! Я давно уже с разных сторон слышал, что этот ловкий поляк неспособен быть для Вас полезным, — но не решался писать Вам о том, боясь, что ходящие о нем слухи неосновательны. Теперь я верю им!
 
Дорогой друг! Я тотчас же пишу Льву Васильевичу, прося его ответить на Ваш вопрос об аренде. Помню, что года 2 тому назад он при мне говорил, ''что если б Вы отдали ему Браилов в аренду, он мог бы дать Вам хороший доход''. С тех пор его обстоятельства переменились, и я не знаю, как он отнесётся к этому вопросу. В одном я уверен, это, что он счастлив будет услужить Вам.
 
Более обстоятельно буду писать Вам завтра!
 
Будьте здоровы, дорогая моя!
{{right|П. Чайковский}}
{{right|П. Чайковский}}
''Адрес: Hôtel Meurice, rue de Rivoli''


|Translated text=
|Translated text=
}}
}}

Revision as of 15:31, 19 January 2020

Date 31 March/12 April 1881
Addressed to Nadezhda von Meck
Where written Saint Petersburg
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 714)
Publication П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 2 (1935), p. 498
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 79

Text

Russian text
(original)
Петербург
31 марта 1881 г[ода]

Дорогой, милый друг!

Со вчерашнего утра я все ищу случая написать Вам хоть несколько слов, чтобы поблагодарить за чудное письмо Ваше, полученное мною тотчас после отсылки моего. Но обстоятельства складываются так, что я даже дома вовсе не бываю. Болезнь сестры осложнилась двумя нарывами, столь серьёзными, что вчера её хлороформировали и сделали надрез. Теперь она страшно слаба, едва говорит и двигает руками. Все в тревоге, и так как Льва Васильевича нет, то я своим присутствием около больной стараюсь отчасти заменить его. Пишу Вам, друг мой, из дома моей кузины, где сестра и племянницы остановились.

Благодарю Вас, дорогой друг, за сообщаемые Вами в ответ на мой вопрос сведения о возможном улучшении Ваших дел. Как я рад, что Граф Сципио лишился Вашей доверенности! Я давно уже с разных сторон слышал, что этот ловкий поляк неспособен быть для Вас полезным, — но не решался писать Вам о том, боясь, что ходящие о нем слухи неосновательны. Теперь я верю им!

Дорогой друг! Я тотчас же пишу Льву Васильевичу, прося его ответить на Ваш вопрос об аренде. Помню, что года 2 тому назад он при мне говорил, что если б Вы отдали ему Браилов в аренду, он мог бы дать Вам хороший доход. С тех пор его обстоятельства переменились, и я не знаю, как он отнесётся к этому вопросу. В одном я уверен, это, что он счастлив будет услужить Вам.

Более обстоятельно буду писать Вам завтра!

Будьте здоровы, дорогая моя!

П. Чайковский