Letter 2245

Date	23 March/4 April 1883
Addressed to	Pyotr Jurgenson
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2418)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с П. И. Юргенсоном, том 1 (1938), p. 293–294 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XII (1970), p. 93–94

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж 23 м[арга] Мне ужасно совестно перед тобой, что до сих пор ничего не отвечал по поводу юридического вопроса, который ты поручил мне разъяснить, но ей-Богу не по моей вине. Модест на другой же день после твоего письма был у адвоката, который сказал ему решительно, что дела по нарушению музык[альной] собственности иначе как гражданским порядком не разрешаются. По просьбе Модеста он обещал дать нам письменный ответ с указанием на статьи законов и вот теперь уже больше недели водит нас за нос и не даёт ответа. Модест два раза был у него и он все извинялся, обещал прислать в тот же вечери опять надувал. Это просто возмутительно. Наконец сегодня он снова просил извинения, уверял, что ответ был послан 3 дня тому назад, но посланный потерял его и поклялся завтра утром прислать записку. Если и на этот раз надует, придётся пойти к другому. Я буду, вероятно, тебе завтра телеграфировать сущность ответа. Я марш кончил и на днях, просмотрев его ещё раз, вышлю. Насчёт платы, несмотря на твои насмешки, остаюсь при прежнем решении. Да по правде сказать, если город Москва заказывает марш по случаю коронации, то следует платить не 500, а 5000 р[ублей]. Что же касается Алексеева, то я буду игнорировать, что это он всю историю выдумал, ибо я только оттого и взялся писать марш, что воображал, что это в самом деле городу Москве нужно. Нечего и говорить, что с него, Алексеева, уж никоим образом не могу брать этой нищенской подачки, в коей если б и нуждался, всё-таки вижу нищенскую подачку. С тебя, как с друга и издателя по ремеслу, я могу и 5 рублей брать за тот или другой маленький труд, но с какой стати я буду исполнять за деньги фантазии Алексеева? Не хочу. Кантату я тоже кончаю и вышлю вместе с маршем. Я очень доволен ею и хочу, чтобы её в будущем сезоне спели в Муз[ыкальном] общ[естве]. Буду в своё время просить об этом. А тебе издавать её не советую, хотя не препятствую. Клавираусцуг сделаю в партитуре. И это я написал ценой страшного усилия и бессонных ночей, — даром. Никогда я так не нуждался в деньгах и никогда ещё не задирал так высоко носа своего. Прекурьёзно. Обнимаю. Твой П. Ч. Я надеюсь быть в Москве в половине апреля или в 20 числах. Р. S. По поводу желания Балакирева, чтобы ты его вещи печатал заграницей, ты нападаешь на какое-то собирательное лицо, говоря: Вы, ваши сочинения и т. д. Так что как будто и я провинился в этом отношении? Когда? Не понимаю. Кажется, я никогда к тебе с подобной просьбой не обращался. Бумага, которую мне прислал О[сип] И[ванович], никуда не годится, так что я употреблю её для топки камина. Она протекает до того, что вместо ноты, напр[имер], такой ♩ выходит . Чёрт знает как мне не везёт с бумагой.

Paris 23 March I'm awfully ashamed before you that until now I've not answered to your legal question, which you instructed me to clarify, but my God it isn't my fault. The very day after your letter, Modest went to a lawyer, who told him categorically that matters to do with infringement of musical property could only be resolved by a civil order. At Modest's request, he promised to give us a written response referring to the articles of the law, and now for more than a week he's been leading us by the nose and not giving an answer. Modest has visited him twice, and he was full of apologies, promising to send it the same evening, then duping us again. This is simply outrageous. Finally, today, he again asked our forgiveness, insisting that he sent the reply 3 days ago, but the messenger lost it, and he swore that he would send a note tomorrow morning. If he dupes us this time as well, we'll have to go elsewhere. I'll probably telegraph you the essence of the reply tomorrow. I've finished the march, and I'll after reviewing it I'll send it to you in a few days. As for the fee, despite your scorn, I stand by my previous decision. To tell the truth, if the city of Moscow commissions a march for the occasion of the coronation, they ought to pay 5000, not 500 rubles. So far as Alekseyev is concerned, I shall disregard the fact he concocted the whole story, because the only reason I undertook to write the march is that I thought that it was really the city of Moscow who needed it. Needless to say, I cannot accept this miserly pittance from Alekseyev, and even if I needed it I would still see it as a miserly pittance. I can take 5 rubles from you, as a friend and a publisher by trade, for this or that little job, but why on earth would I fulfil Alekseyev's fantasies for money? I don't want to. I'll finish the cantata as well and send it together with the march. I'm very satisfied with it, and I want it to be sung next season at the Musical Society. I'll ask about this in due course. I wouldn't advise you to publish it, although I don't want to prevent this. I'm doing the piano reduction with the full score. And the price of terrible exertion and sleepless nights writing this — is nothing. Never have I been in such need of money, and never have I raised my nose so high. How curious. I embrace you. Yours P. T. I hope to be in Moscow in the middle of April, or on the 20th. P. S. Regarding Balakirev's desire for you to print his things abroad, you should put up a collective front, saying: "You, your compositions", etc. Have I also been guilty in this respect. When? I don't understand. I don't think I've ever made such a request of you. The paper which Osip Ivanovich sent me is not at all suitable, so I'll use it to light the fireplace. It's absorbent to the point that, for example, a note like ♩ comes out like . God knows how unlucky I am with paper.