Bibliography (1894/39)

Date	7/19 February–8/20 February 1882
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Rome
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 770)
Publication	П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 26–27 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XI (1966), p. 54–55

Text

Russian text (original)

Рим 19/7 февр[аля] 1882 Дорогая моя! Через три дня я уезжаю в Неаполь и прошу, в случае если здоровье позволит, написать мне, адресуя уже туда на poste restante. Но, ради Бога, если Вам трудно писать по случаю боли в руке, — не стесняйтесь отвечать на мои письма. Если бы даже целые месяцы прошли без письма от Вас, я бы и не подумал жаловаться, лишь бы мне знать, что Вы делаете и как себя чувствуете, а ведь снабдить меня сведениями может всегда Вл[адислав] Альб[ертович]. Я еду в Неаполь один и, только когда приищу подходящее помещение, выпишу Модеста с Колей. Мы думаем после Неаполя, как я уже, кажется, писал Вам, ехать во Флоренцию и, наконец, в Швейцарию. Скажу Вам, милый друг, про неожиданную новость, удивившую меня на днях. Племянница Вера очутилась неожиданно из Парижа в Киеве. Причины те, что Вел[икий] кн[язь] живёт в Париже с своей любовницей, женщиной, как говорят, очень хорошей, но делавшей положение жены адъютанта Вел[икого] кн[язя] очень неловким. В Петербурге начали при дворе сплетничать, что Вел[икий] кн[язь] женил своего адъютанта на девушке, которая ему нравилась, дабы иметь её около себя. Сплетни эти дошли до Вериного мужа, и он поспешил увезти её в Россию, — как для того, чтобы вывести из неловкого отношения к любовнице Вел[икого] кн[язя], с которой он живёт в Париже открыто, так и для того, чтобы прекратились подлые придворные сплетни. В Киеве, в доме сестры, теперь царствует радость по поводу приезда молодых. Милые сыновья Ваши, вероятно, видели их там. Как мне приятно думать, что Ваши мальчики познакомились, наконец, с семейством сестры. Я отправил своё трио в Москву и теперь с величайшим усердием принялся за переписку моей Всенощной. Здесь находится фельетонист «Моcк[овских] вед[омостей]» г. Флеров, от знакомства с которым мне невозможно было отказаться. Это очень расстраивает меня, и я рад, что уезжаю в Неаполь. Карнавал здешний очень стал оживлён. Сегодня езда с киданием цветов происходила не на Corso, а на великолепной Viа Nazionale, и зрелище было полно интереса. Вечерняя иллюминация этой улицы изумительно красива. Погода стоит обворожительная; думаю, что и у Вас хорошо. По крайней мере, от всей души желаю этого. 20/8 февр[аля] Вчера я восхищался погодой, а сегодня совершенно неожиданно подул северный порывистый ветер, испортивший и веселье на Corso и все вообще карнавальные празднества. Сегодня получил я письмо от брата Анатолия, дышащее такой полнотой счастья, такой пламенной любовью к своей невесте, — что мне сделалось весело на душе. Всё более и более мне начинает казаться, что, в самом деле, он, наконец, найдёт удовлетворение тех смутных стремлений, от неудовлетворения которых он вечно страдал и тосковал. Для меня будет величайшим благом, если брат Анатолий перестанет терзать меня своим томлением и тоской; я бесплодно всегда мучился нравственно, упрекая себя за то, что не умел успокоить и утешить его. Но это было невозможно. Не братская любовь, а любовь хорошей женской души только одна может принести утоление той жажды счастия, которую он испытывал. Знаю, милый друг, как Вы неблагоприятно относитесь к браку, знаю, как пессимистический взгляд Ваш основателен, — и всё-таки ласкаю себя надеждой, что брак Анатолия будет счастливым исключением. А брат Модест всё болен; слабость, бледность и худоба его пугают меня, но доктор Эркардт успокаивает меня. Он предписал ему теперь лечение водой Arezzo (железистой), и я надеюсь, что перемена места и морской воздух будут ему полезны. Будьте здоровы, дорогой друг. Безгранично любящий Вас, П. Чайковский Ради Бога, будьте здоровы!