Letter 3271

Tchaikovsky Research
The printable version is no longer supported and may have rendering errors. Please update your browser bookmarks and please use the default browser print function instead.
Date 20 June/1 August 1887
Addressed to Mikhail Ippolitov-Ivanov
Where written Borzhom
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 182)
Publication Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 169–170 (abridged)
Искусство, том 3 (1927), вып. 4, p. 147
Бюллетень Дома-музея П. И. Чайковского в Клину (1947), No. 1, p. 31–33
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 127–128

Text

Russian text
(original)
20-го июня
Боржом

Дорогой Михаил Михайлович!

Поверьте, что я, уж конечно не меньше Вас, сожалел, что пришлось попасть в Тифлис когда уже там Вас не было. Однако же я тем не менее жил в Вашей резиденции 2 недели в постоянном общении с Вами, ибо мне Прибик дал «Руфь» и я её ежедневно проигрывал и достаточно хорошо изучил. Необходимо, чтобы эту оперу дали в Москве; и теперь, когда Майков сменен, я имею возможность содействовать тому, что бы её дали как можно скорее, и буду хлопотать об том, чтобы она шла весной; это для Вас удобно, и также в том отношении, что весенний сезон в будущем году длинный. Буду также и насчёт Петербурга хлопотать. Поговорим с Вами устно о моем мнении насчёт «Руфи», а пока скажу, что в муз[ыкальном] отношении она просто прелестна, и главное, что меня радует, это что в ней есть музыкальная физиогномия, залог превосходной композиторской будущности. Слышал я в антракте в саду 2 отрывка, и судя по ним, можно смело сказать, что по инструментовке Вы уже достигли полного мастерства. Конечно, в «Руфи» есть и кое-какие недостатки, — но ещё бы без них, да притом в первой опере!

Я страдал в Тифлисе ужасно от жары, которая однако ж не препятствовала нам ежедневно бывать в театре на представлениях Савиной. Постановка «Чародейки» в будущем сезоне решена, и я дал слово В. П. Рогге приехать дирижировать 1-м представлением тотчас после Петербурга, где она пойдёт в половине октября. Сейчас написал в Москву, чтобы Вам выслали экземпляр «Чародейки».

Боржом в первую минуту навёл на меня нечто вроде уныния. Как-то жутко было при мысли, что 2 месяца нужно прожить со столь ограниченным горизонтом. Но как только я совершил первую прогулку, так немедленно влюбился в Боржом, и эта влюблённость идёт все crescendo. Что ни новая прогулка, то открываются новые и несказанно дивные красоты. Пью воды и беру ванны. То и другое действует на меня прекрасно. Воды, купанье, прогулки берут столько времени, что заниматься почти не приходится. Однако ж я начал давно задуманную инструментовку сюиты из ф[орте]п[ианных] пьес Моцарта. Кроме того, набрасываю эскизы струнного секстета, но немножко, через силу. Нет ни малейшего позыва к работе. И как бы хорошо было отдохнуть и ровно ничего не делать. Да не могу! В этом моё несчастие. Как только у меня проходит охота сочинять, так я начинаю бояться, что наступил конец моему сочинительству, и насилую себя.

Относительно исполнения отрывков «Руфи» в симф[оническом] собр[ании] будьте покойны; это я Вам положительно обещаю, только пришлите все, что нужно, к началу сезона. Радуюсь очень Вашей новой опере; если Вы теперь же начнёте понемножку писать её; то обратите внимание на то, чтобы было как можно более разнообразия в характере отдельных номеров. В «Руфи» немножко слишком постоянно слышится одно и то же настроение. Впрочем это скорее вина либретто. Я очень верю в ум и чуткость Прянишникова и возлагаю огромные надежды на достоинства его сценариума. Скажите голубушке Варваре Михайловне, что я ей назначил партию «Чародейки». Конечно, эта роль не совсем в её характере, но она из тех, которые на всякую партию накладывают печать неотразимой симпатичности. Я очень прошу её не отказываться от роли, как бы она ни показалась ей неподходящей и тяжёлой. Если потребуются кое-где маленькие перемены, я уполномочиваю Вас делать их сколько и как угодно. При сем удобном случае поцелуйте от меня её руку и скажите ей, что я её очень люблю. Я уеду отсюда никак не раньше 2-ой половины августа, и если Вы к тому времени вернётесь в Тифлис, конечно увидимся.

Будьте здоровы, дорогой друг Михаил Михайлович!

Ваш, П. Чайковский

Параша Вам усердно кланяется и просит передать поцелуй Варваре Михайловне.