Letter 3420

Date	25 November/7 December 1887
Addressed to	Yuliya Shpazhinskaya
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2093)
Publication	П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 329–330 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 275–276

Text

Russian text (original)

25-го ноября 1887 с[ело] Майданово Добрейшая Юлия Петровна! Простите, ради Бога, простите, что так долго заставляю Вас ждать отчёта о впечатлениях, испытываемых при чтении «Таси». Вчера я снова принялся за внимательное чтение, и знаете, чем дальше, тем лучше. Вы положительно одарены большим талантом. В произведении Вашем есть какие-то недостатки фоpмы; должно быть, есть длинноты, есть излишние подробности. Но большой талант несомненен, и чем более читаю,. тем более восхищаюсь. Во 1-х, знаете ли Вы, что В ы бесподобный стилист. Язык Ваш превосходен, он удивительно жив, богат, образен и вместе как-то музыкален. В прошлом письме я писал Вам, что начало повести производит впечатление не чисто художественного произведения, а как бы психологического и педагогического этюда, изложенного в форме повести. Беру теперь все эти слова назад. Вы даже очень мудро поступили, не сразу пытаясь захватить читателя художественным интересом. Он постепенно выдвигается и наконец делается захватывающим. Знаете ли, что весь эпизод жизни в Зыкове, по-моему, превосходен. Страница, где после хлопот переезда Тася уселась и отдалась влиянию окружающей обстановки, вызвала во мне приятный нервный ознобик (вернейший спризнак настоящей художественной силы), И слезы не менее приятным образом, увлажнили глаза. Страница эта есть маленький chef d'oeuvre. Довольно её, чтобы я сказал Вам смело и убеждённо: Вы должны быть писательницей, именно должны, а не только можете. Барышни, живущие наверху, и их гость вышли необыкновенно удачно, и знаете что? Оказывается, что Вы, противно моим ожиданиям, обладаете объективностью. Как легко вдаться в пародию, изображая подобные типы! Между тем ни тени преувеличения; спокойное, мягкое отношение к лицам мало симпатичным, но все же людям, у которых кроме их выдающихся, кидающихся в глаза странностей—есть кое-что и другое, мешающее нам безусловно осудить их. Как это тонко, что Тася смущена новыми словечками; что ей немножко противно, что понимание тонкой натуры, коим она одарена в высшей степени, заставляет её брезгливо сторониться от фальши этих людей, но она не может не чувствовать, что доля истины в их разглагольствованиях есть. Заключение этого эпизода опять удивительно удачно, живо, и опять-таки ни малейшей тени карикатуры. Браво, браво! Юлия Петровна. Не могу Вам высказать, до чего я рад за Вас, за себя (что мой нюх не обманул меня), наконец, за русскую литературу. Я пишу Вам очень нескладно, очень несвязно, но совершенно искренно. Положитесь на моё чутье. Как только прочту рукопись, непременно сейчас же отправлю её в Петербург к брату Модесту. Я дорожу его мнением. А затем нужно печатать как есть, какие бы ни были недостатки в форме. Да полно, прав ли я, усматривая их? Ведь об недостатках формы можно судить когда дочтёшь все до конца. Очевидно, «Тася» не есть очерк или повесть, а, судя по началу, целая маленькая э поп е я, посвящённая живописанию женской души и всех мытарств, через которые проходит чистая, богато одарённая женская натура в столкновении с жизнью и окружающей обстановкой. Завтра опять напишу, ибо сегодня дочитаю все до конца. Кстати, напишу кое-что и о себе. Ваш, искренно Вам преданный, П. Чайковский