Letter 3838

Date	15/27 April 1889
Addressed to	Aleksey Suvorin
Where written	Tiflis
Language	Russian
Autograph Location	Moscow (Russia): Russian State Archive of Literature and Art (ф. 459)
Publication	Красный архив (1940), No. 3, p. 249–250 Советское искусство (29 March 1940), p. 4 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XV-А (1976), p. 95–97

Text

Russian text (original)

15 апр[еля] 1889 г[ород] Тифлис Консульская улица, № 14 Многоуважаемый Алексей Сергеевич! Позвольте мне с полнейшею искренностью выразить то, что у меня уже давно на сердце, и вместе с тем просить у Вас заранее извинения, если письмо моё покажется Вам неуместным, неловким и неделикатным. В течение 3 месяцев я путешествовал по Западной Европе, приглашённый различными филармоническими и симфоническими обществами для дирижирования своими сочинениями в концертах их. Я появлялся на концертных эстрадах в Кёльне, Франкфурте, Дрездене, Берлине, Гамбурге, Женеве и Лондоне. В Париже на одном из концертов Châtelet я имел в качестве автора очень крупный успех. Теперь, по возвращении в Россию, мне стало известно, что ни об одном из этих концертов, сопровождавшихся большим или меньшим успехом, в русских газетах ничего не сообщалось. По крайней мере наиболее распространённая из них, «Новое время», упорно игнорировала меня. Не знаю, как это объяснить, и готов был бы думать, что в систематическом умалчивании обо мне не кроется никакой враждебности и все это есть лишь случайный недосмотр (хотя существуют специальные музыкальные газеты, получаемые в России, в коих известия о каждом моем концерте имелись), — если б не следующее обстоятельство. В двух нумерах «Нового времени» за последнее время были сообщения об огромном успехе пианиста г. Сапельникова в одном из концертов Лондонского филармонического Общества. Почему-то, однако Же, ни в том, ни в другом сообщении не сказано, что в концерте этом дирижировал я, что г. Сапельников играл моё произведение, что успех его разделил и я, что, кроме того, я исполнил там другое крупное сочинение, заслужившее шумное одобрение лондонской публики. Если б я не имел основания думать, что известия о моих успехах интересуют значительное число лиц в нашем отечестве, — то не решился бы беспокоить Вас, многоуважаемый Алексей Сергеевич! Но ведь дело не в том, что именно я удостоился внимания европейской публики, а в том, что в лице моем было оказано внимание, была чествуема вся русская музыка, все русское искусство. Если с такой подробностью ежедневно сообщаются сведения об успехах г. Чигорина, то почему же нельзя было хоть вкратце извещать публику о концертном путешествии русского музыканта? Мне кажется, что число людей, интересующихся русской Музыкой, не меньше, чем число любителей шахматной игры. Во время моих странствований, в письмах родных и друзей я часто встречал жалобы на отсутствие газетных известий обо мне, — но приписывал такое невнимание ко мне со стороны музыкальных сотрудников больших газет какой-нибудь случайности. Теперь, пробыв уже несколько времени в России, и особенно после двух сообщений о г. Сапельникове, в коих столь странно умолчание обо мне, я пришёл к убеждению, что игнорирование моих заграничных успехов есть результат, не знаю чем вызванной, враждебности. Если так, то я ещё раз повторю, что личность моя здесь ровно ни при чем. Русская публика должна знать, что русский музыкант, кто бы он ни был, с честью и почётом поддержал знамя отечественного искусства в больших центрах Европы. Очень может быть, что все, что я пишу Вам, покажется Вам мелочным, недостойным Вашего внимания, — в таком случае разорвите моё письмо и забудьте о нем. Если же нет, то просьба моя состоит в том, чтобы в «Нов[ом] вр[емени]» появилось хотя несколько строк о том, что я не посрамил русского имени на чужой стороне. Я бы желал, чтобы о настоящем обращении моем к Вам никому, кроме разве Вашего музыкального сотрудника, не было известно. Ни за что бы в мире не написал я этого письма, если б не был поддерживаем воспоминанием о том, как сердечно и сочувственно Вы отнеслись ко мне несколько лет тому назад и как я был тогда тронут вниманием Вашим. Примите, многоуважаемый Алексей Сергеевич, уверение в истинном моем уважении. П. Чайковский