Letter 4634

Date	25 October/6 November 1881
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1652)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том X (1966), p. 253–255

Text

Russian text (original)

Каменка 25 окт[ября] Модя\ небось Лизавете Вас[ильевне] пишешь письма, а мне нет! Читал я сейчас твоё письмо; оно мне не понравилось. Видно, что, хотя ты и делаешь оговорку, что в Риме очень хорошо, что там зелено и т. д. — но, в сущности, кажется, ты скучаешь и грустишь. Отчего это, Модя? Я думаю, что виною этому Коля, который скучает в Риме, как везде, — и ты в тайне души боишься, что сделал ошибку, поселившись в Риме. Письмо твоё имело то хорошее последствие, что я решился как можно скорее ехать в Рим. Мне почему-то кажется, что, как я приеду, то и мне ивам будет лучше. Думаю, что буду впоследствии не без удовольствия вспоминать время, проведённое в этот приезд в Каменке. Меня очень томила моя работа, но уединение моё мне нравилось. Странно, что пока я был один, мне было привольно. Как только приехал Лева (уже не гостем, как в первый раз с Верой, а хозяином), я стал стеснятья, скучать и желать, чтобы всё это скорее кончилось. Бедный Лёвушка! Мне в душе совестно перед ним, — но он наводит на меня уныние. Приходится постоянно говорить с ним о Тане, о Саше, в тысячный раз, без всякого результата и пользы, подробно констатировать всю грустную безнадёжность их положения. Обе продолжают морфинизироваться. Впрочем, обе на ногах: Саша целый день в магазинах; Таня занимается хозяйством. Потом у Левы теперь пошли разные неудачи в хозяйстве: пожары, падеж скота, бураки, лежащие до сих пор в земле без уверенности, что они будут выкопаны, ибо зима, по видимому, совсем установилась, и вот уже неделя, что все ездят на санях. Бедный Лева все вздыхает, и мне бывает его так жалко и так совестно, что я свободен и беззаботен, а он ни минуты душевного спокойствия не знает. Впрочем, не преувеличивай себе невзгод; даже, несмотря на всё эти невзгоды, хозяйственный год был так хорош, что одной пшеницей он взял более 50 тысяч. Не в этом несчастье, а в Тане. Не понимаю, отчего её не хотят отдавать за Керна. Чудесный человек, имеющий 15 тысяч в год; правда, он не аристократ, — но что уж за этим гнаться! В большом доме, где до сих пор было так для души приятно (хоть иногда и скучно) проводить половину дня, теперь мне стало скверно, ибо приехал Пётр Вас[ильевич] с своей противной женой. Я в этот месяц, проведённый здесь, как-то ближе, чем когда-либо, сошёлся с Лиз[аветой] Вас[ильевной] и Ал[ександрой]Вас[ильевной]. Вчера Лиз[авета] Вас[ильевна] читала мне свой римский журнал с рисунками; какая прелесть и как интересно! Модя! что за чудная женщина Над[ежда] Фил[аретовна]! Знаешь, что, собственно говоря, моё финансовое положение было отчаянное. Она каким-то сверхъестественным нюхом это почувствовала и прислала мне сверхбюджетную сумму, которая мне совершенно развязывает руки и возвращает полную свободу кататься по Европе сколько угодно *. Мне было мучительно-совестно принимать этот дар, но, конечно, я всё-таки принял его. Если б ты прочёл письмо, в котором она послала мне чек на Киевский банк, — то изумился бы её грандиозной доброте и деликатности. Я даже плакал, и не от удовольствия иметь в руках чек, а именно от хороших слов её письма. Сегодня воскресенье, 25 число; в пятницу 30-го я еду в Киев, 4-го будет свадьба, а засим, смотря по тому, на сколь[ко] времени получит отпуск Толя, вероятно на одну неделю, я еду за границу как только можно скорее. Скажи Ник[олаю] Дм[итриевичу], что я получил милейшее письмо от Третьякова, которое уже послал Саше. Как и следовало ожидать, он пишет, что никаких отступлений от закона устроить он не может, что если Саша действительно слаб здоровьем, то его могут или вовсе освободить, или дать отсрочку на год, — но всё это заглазно решить нельзя, и что Саша должен явиться на призыв или же прислать засвидетельствованное консулом свидетельство о болезни (в том предположении, что он за границей). Одним словом, вся надежда на счастливо вынутый жребий или на какие-нибудь физические недостатки, — которых, однако ж, кажется, нет в Саше. Алёша мой вот уже 2 недели мне не пишет, Анатолий тоже. так что я не знаю, что и где Лёнька. Вероятно, он уехал в деревню. Про Верушу пишут, что она совсем теперь влюблена в своего жениха. На свадьбе будут оба Литке, Коля с женой; Лили, Толя, Ипполит. Кажется, и чужие будут на свадьбе. Модя! твоё письмо к Лиз[авете] Вас[ильевне] так написано, что у меня сердце сжимается, а между тем мне до сих пор так приятно было мыслью переноситься в Рим и воображать тебя счастливым. Целую тебя и Колю. До свидания, Модичка. П. Чайковский Ник[олая] Дм[итриевича] целую. Неужели ты не получил моих писем, писанных отсюда: первое было написано на другой день по приезде, очень подробное.