Pavel Yurasov and Letter 320: Difference between pages
m (1 revision imported) |
No edit summary |
||
| Line 1: | Line 1: | ||
{{letterhead | |||
|Date=9/21 October 1873 | |||
|To=[[Ilya Tchaikovsky]] | |||
|Place=[[Moscow]] | |||
|Language=Russian | |||
|Autograph=[[Saint Petersburg]] (Russia): {{RUS-SPsc}} (ф. 834, ед. хр. 33, л. 114–115) | |||
|Publication={{bib|1900/35|Жизнь Петра Ильича Чайковского ; том 1}} (1900), p. 417–418 (abridged)<br/>{{bib|1940/210|П. И. Чайковский. Письма к родным ; том 1}} (1940), p. 197–198<br/>{{bib|1955/37|П. И. Чайковский. Письма к близким}} (1955), p. 83–84 (abridged)<br/>{{bib|1959/50|П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений ; том V}} (1959), p. 329<br/>{{bib|1981/81| Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography}} (1981), p. 81–82 (English translation) | |||
}} | |||
==Text and Translation== | |||
{{Lettertext | |||
|Language=Russian | |||
|Translator=Brett Langston | |||
|Original text={{right|''9 октября 1873 г[ода]''}} | |||
{{centre|Милый мой Папочка!}} | |||
Очень уж я виноват перед Вами; каюсь, целую Вас в щёчки и ручки и прошу и на сей раз простить мою колоссальную лень на письма. Впрочем, эта лень понятна. Я так устаю, у меня столько дела, что когда прихожу домой отдыхать, не нахожу в себе сил усесться за письма. В последние дни я был довольно сильно болен. У меня была жаба, лихорадка, и до сих пор ещё душит ужасный кашель. На все это не имеет ничего серьёзного, и здоровье моё находится вообще в отличном состоянии. Живу я по-прежнему. Скучать не нахожу времени и был бы совершенна счастлив, если б меня не беспокоила судьба моей оперы, о которой положительных сведений до сих пор не имею никаких. Сейчас мне говорили, что ещё не решено, пойдёт ли она в этом сезоне, а ждать-то мне уж больно не хочется, да и деньги нужны. Так как я настоящих детей не имею, то всей душой прилепляюсь к детищам своей музыкальной фантазии и страдаю за них, как маменьки, желающие пристроить замуж своих дочек и с беспокойствам ищущие женихов. Кроме того, что приятно наконец услышать свою оперу исполненною, мне бы хотелось пожить три-четыре недельки в Питере с Вами. Уж больно давно мне не приходилось каждодневно вкушать Ваш чудный ''суп'' спать на милом диване под толстым стёганым одеялом, слушать смех высокими нотками, который так мило издаёт толстушка, одним словом, вкушать все прелести жить с Вами, из коих главная, конечно, та, чтобы Вас видеть и целовать как можно больше. На Модю я ужасно злюсь. Как не написать мне хоть вкратце, что он делает и как идут служебные дела; определился ли он, если да, то хорошо ли, где, с кем, на каких условиях? Пожалуйста, отдерите ему за эта уши. И Давыдовы об нем тоже беспокоятся. У них я бываю каждое воскресенье. Александра Ивановна совершенно здорова, но, разумеется, очень огорчена болезнью Вас[илия] Вас[ильевича]. Сейчас Лизавета Вас[ильевна] присылала мне письмо Саши. Она пишет, что начинает разочаровываться в Веве отношении воспитания и начинает подумывать о большом городе. Вообще видно, что ''Веве'' далеко ещё не вполне удовлетворяет её. Коля проездом был у меня, и я хорошо познакомился с его женой, которая мне очень нравится. Толя, подлец, ровно ничего не пишет. | |||
Скажите, голубчик, Моде, что на днях я пришлю ему мой долг, — а уши-то всё-таки отдерите. Целую Ваши ручки. Милую Пышку обнимаю. | |||
Ваш сын, | |||
{{right|Пётр}} | |||
[[ | |Translated text={{right|''9 October 1873''}} | ||
[[ | {{centre|My dear [[Papochka]]!}} | ||
I have wronged you yet again; I confess, kiss you on the cheek and hands, and ask you once more to forgive my colossal laziness when it comes to letters. However, this laziness is understandable. I'm so tired, I have so many things to do, that when I come home to rest I cannot find the strength to settle down and write letters. Over the last few days I've been quite unwell. I had a sore throat and a fever, and I still have a horrible choking cough. This isn't anything serious, and my health is generally fine. Life goes on. I can't find the time to be bored, and would have been completely happy were it not for the fate of my opera <ref name="note1"/>, about which I still don't have any definite information. I've just been told that it still hasn't been decided whether it will be put on this season, but the waiting is so agonizing, and I need the money. Since I don't have any actual children, my heart is wholly cleaved to the children of my musical imagination, and it suffers with them, just like a mother wishing to marry off her daughters and anxiously seeking out suitors. Not only would it be nice finally to hear my opera performed, but I should like to live for three or four weeks in [[Petersburg]] with you. It's a painfully long time since I had the opportunity to eat your wonderful ''soup'' every day, to sleep on your dear couch under a thick eiderdown, to listen to the high-pitched laughter issuing from dear [[dumpling]] <ref name="note2"/>; in short, to partake of all the delights of living with you, the most important, of course, being to see you and kiss you as much as possible. I am terribly angry with [[Modya]] for not writing me just a brief summary of what he's doing, and how his work is going; whether he's reached a decision, and if so, is it good, where, with whom, and under what circumstances? Please, box his ears for this. The Davydovs are also worried about him. I'm with them every Sunday. Aleksandra Ivanovna <ref name="note3"/> is quite well, but naturally very upset by Vasily Vasilyevich's <ref name="note4"/> illness. Just now Lizaveta Vasilyevna <ref name="note5"/> gave me a letter from [[Sasha]]. She wrote that she is becoming disenchanted with [[Vevey]] as regards education, and is starting to consider somewhere larger. It's generally clear that ''Vevey'' is a long way from fully meeting her requirements. [[Nikolay Tchaikovsky|Kolya]] stopped with me in passing, and I got to know his wife very well, and like her very much. [[Tolya]], the scoundrel, has written absolutely nothing. | |||
Tell golubchik [[Modya]] that one of these days I'll do my duty by him and box his ears. I kiss your hands. A hug to dear [[Dumpling]]. | |||
Your son, | |||
{{right|Pyotr}} | |||
}} | |||
==Notes and References== | |||
<references> | |||
<ref name="note1">Tchaikovsky's third opera, ''[[The Oprichnik]]''.</ref> | |||
<ref name="note2">"Dumpling" (Пышка), was the pet name of Tchaikovsky's stepmother, [[Yelizaveta Tchaikovskaya]].</ref> | |||
<ref name="note3">Aleksandra Ivanovna Davydova (b. Potapova, 1802-1895), the mother of [[Lev Davydov]].</ref> | |||
<ref name="note4">Vasily Vasilyevich Davydov (1829-1873), older brother of [[Lev Davydov]].</ref> | |||
<ref name="note5">Yelizaveta Vasilyevna Davydova (1823-1904), elder sister of [[Lev Davydov]].</ref> | |||
</references> | |||
{{DEFAULTSORT:Letter 0320}} | |||
Revision as of 14:40, 24 March 2020
| Date | 9/21 October 1873 |
|---|---|
| Addressed to | Ilya Tchaikovsky |
| Where written | Moscow |
| Language | Russian |
| Autograph Location | Saint Petersburg (Russia): National Library of Russia (ф. 834, ед. хр. 33, л. 114–115) |
| Publication | Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 417–418 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 197–198 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 83–84 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том V (1959), p. 329 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 81–82 (English translation) |
Text and Translation
| Russian text (original) |
English translation By Brett Langston |
9 октября 1873 г[ода] Милый мой Папочка!
Очень уж я виноват перед Вами; каюсь, целую Вас в щёчки и ручки и прошу и на сей раз простить мою колоссальную лень на письма. Впрочем, эта лень понятна. Я так устаю, у меня столько дела, что когда прихожу домой отдыхать, не нахожу в себе сил усесться за письма. В последние дни я был довольно сильно болен. У меня была жаба, лихорадка, и до сих пор ещё душит ужасный кашель. На все это не имеет ничего серьёзного, и здоровье моё находится вообще в отличном состоянии. Живу я по-прежнему. Скучать не нахожу времени и был бы совершенна счастлив, если б меня не беспокоила судьба моей оперы, о которой положительных сведений до сих пор не имею никаких. Сейчас мне говорили, что ещё не решено, пойдёт ли она в этом сезоне, а ждать-то мне уж больно не хочется, да и деньги нужны. Так как я настоящих детей не имею, то всей душой прилепляюсь к детищам своей музыкальной фантазии и страдаю за них, как маменьки, желающие пристроить замуж своих дочек и с беспокойствам ищущие женихов. Кроме того, что приятно наконец услышать свою оперу исполненною, мне бы хотелось пожить три-четыре недельки в Питере с Вами. Уж больно давно мне не приходилось каждодневно вкушать Ваш чудный суп спать на милом диване под толстым стёганым одеялом, слушать смех высокими нотками, который так мило издаёт толстушка, одним словом, вкушать все прелести жить с Вами, из коих главная, конечно, та, чтобы Вас видеть и целовать как можно больше. На Модю я ужасно злюсь. Как не написать мне хоть вкратце, что он делает и как идут служебные дела; определился ли он, если да, то хорошо ли, где, с кем, на каких условиях? Пожалуйста, отдерите ему за эта уши. И Давыдовы об нем тоже беспокоятся. У них я бываю каждое воскресенье. Александра Ивановна совершенно здорова, но, разумеется, очень огорчена болезнью Вас[илия] Вас[ильевича]. Сейчас Лизавета Вас[ильевна] присылала мне письмо Саши. Она пишет, что начинает разочаровываться в Веве отношении воспитания и начинает подумывать о большом городе. Вообще видно, что Веве далеко ещё не вполне удовлетворяет её. Коля проездом был у меня, и я хорошо познакомился с его женой, которая мне очень нравится. Толя, подлец, ровно ничего не пишет. Скажите, голубчик, Моде, что на днях я пришлю ему мой долг, — а уши-то всё-таки отдерите. Целую Ваши ручки. Милую Пышку обнимаю. Ваш сын, Пётр |
9 October 1873 My dear Papochka!
I have wronged you yet again; I confess, kiss you on the cheek and hands, and ask you once more to forgive my colossal laziness when it comes to letters. However, this laziness is understandable. I'm so tired, I have so many things to do, that when I come home to rest I cannot find the strength to settle down and write letters. Over the last few days I've been quite unwell. I had a sore throat and a fever, and I still have a horrible choking cough. This isn't anything serious, and my health is generally fine. Life goes on. I can't find the time to be bored, and would have been completely happy were it not for the fate of my opera [1], about which I still don't have any definite information. I've just been told that it still hasn't been decided whether it will be put on this season, but the waiting is so agonizing, and I need the money. Since I don't have any actual children, my heart is wholly cleaved to the children of my musical imagination, and it suffers with them, just like a mother wishing to marry off her daughters and anxiously seeking out suitors. Not only would it be nice finally to hear my opera performed, but I should like to live for three or four weeks in Petersburg with you. It's a painfully long time since I had the opportunity to eat your wonderful soup every day, to sleep on your dear couch under a thick eiderdown, to listen to the high-pitched laughter issuing from dear dumpling [2]; in short, to partake of all the delights of living with you, the most important, of course, being to see you and kiss you as much as possible. I am terribly angry with Modya for not writing me just a brief summary of what he's doing, and how his work is going; whether he's reached a decision, and if so, is it good, where, with whom, and under what circumstances? Please, box his ears for this. The Davydovs are also worried about him. I'm with them every Sunday. Aleksandra Ivanovna [3] is quite well, but naturally very upset by Vasily Vasilyevich's [4] illness. Just now Lizaveta Vasilyevna [5] gave me a letter from Sasha. She wrote that she is becoming disenchanted with Vevey as regards education, and is starting to consider somewhere larger. It's generally clear that Vevey is a long way from fully meeting her requirements. Kolya stopped with me in passing, and I got to know his wife very well, and like her very much. Tolya, the scoundrel, has written absolutely nothing. Tell golubchik Modya that one of these days I'll do my duty by him and box his ears. I kiss your hands. A hug to dear Dumpling. Your son, Pyotr |
Notes and References
- ↑ Tchaikovsky's third opera, The Oprichnik.
- ↑ "Dumpling" (Пышка), was the pet name of Tchaikovsky's stepmother, Yelizaveta Tchaikovskaya.
- ↑ Aleksandra Ivanovna Davydova (b. Potapova, 1802-1895), the mother of Lev Davydov.
- ↑ Vasily Vasilyevich Davydov (1829-1873), older brother of Lev Davydov.
- ↑ Yelizaveta Vasilyevna Davydova (1823-1904), elder sister of Lev Davydov.
