Letter 2674

Date	2/14 February 1887
Addressed to	Nadezhda von Meck
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 992)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 158–159 (abridged) П. И. Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, том 3 (1936), p. 462–463 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 37–38

Text

Russian text (original)

2 февраля 1887 г[ода]. с[ело] Майданово Милый, дорогой, бесценный друг! После моего последнего письма к Вам я был так опечален. смертью племянницы Тани, так утомлён всем предшествовавшим, — что, право, не знаю, как у меня хватило силы продирижировать ещё 2 раза своей оперой. Мысль, что я скоро буду в деревне, у себя, один — поддерживала меня. И зато нет слов, чтобы описать мою радость, когда, наконец, 29 числа утром я поехал домой. Здесь я должен остановиться и выразить Вам, дорогой друг, самую горячую благодарность за то, что Вы меня приютили. в Вашем Мясницком доме. Мне во всех отношениях было там и приятно и удобно. Иваном Васильевым и остальной прислугой не могу достаточно нахвалиться. Здесь я уже пятый день—но, увы, не отдыхаю, а напротив, с лихорадочной торопливостью работаю над «Чародейкой» и опять устаю, устаю и устаю, иногда до безумия. Правда, что без работы я скучаю и положительно жить не могу, но зачем обстоятельства так складываются, что мне всегда нужно торопиться, напрягать все свои силы и никогда почти не отдыхать настоящим образом? Теперь передо мной такая бесконечная вереница всяких. задуманных, обещанных работ, — что страшно и заглянуть в будущее. Как наша жизнь коротка! Теперь, когда я дошёл, вероятно, до последней степени того совершенства, на какое способен, —поневоле уже приходится оглядываться назад и, видя, как много годов прожито, робко смотреть на дальнейший путь и спрашивать себя: успею ли, стоит ли?.. А между тем, только теперь, может быть, я могу писать так, чтобы не сомневаться в себе, верить в свои силы и свою умелость. Слухи о том, что я не только могу дирижировать оркестром, но даже и порядочно дирижировать, перешли за пределы Москвы. Из Петербурга я получил приглашение от дирекции Филармонического общества дирижировать их годовым концертом, имеющим быть в посту и посвящённым исключительно моим сочинениям. Просят они очень усиленно. Мне и страшно и, вместе, хочется (ибо... как я писал Вам, в этом есть своего рода сильное наслаждение), и жаль времени, которого потребуют приготовления и репетиции. Не знаю, решиться ли. А из Парижа меня зовёт поскорее приехать мой издатель Mackar, который устраивает какую-то audition из моих сочинений. И туда тоже хочется, и нужно бы. Когда-нибудь я Вам расскажу, милый друг, что за коварный человек: г. Colonne. У меня с ним очень курьёзные сношения... Дорогая моя! В Москве приходил ко мне скрипач Литвинов и обратился с просьбой, которую мне совестно передавать Вам, — но, Вы простите меня, — не передать её я тоже не могу. Он желает купить скрипку; денег у него нет, и он почему-то питает слабую надежду, что Вы, если я Вас о том попрошу, поможете ему скрипку купить или же подарите одну из. превосходных скрипок, которые у Вас есть. Я отвечал, что попросить попрошу, но не обнадёживал его, что просьба будет исполнена. Скрипач он очень талантливый; только оттого я и не мог ему отказать в посредничестве. Но, ради Бога, не стесняйтесь нисколько моим посредничеством. Я ведь отлично знаю, что нет возможности удовлетворять все бесчисленные просьбы, Вам приносимые. Будьте здоровы, дорогой, милый друг мой! Ваш П. Чайковский Анна и Коля очень обо мне заботились в Москве. Кира все милее и милее.