Letter 776

Date	2/14 March–4/16 March 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Clarens
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1158)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 386–387 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 153–154 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 150–151 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 150–151 (English translation; abridged)

Text

Russian text (original)

Clarens Четв[ерг], 14/2 м[арта] 1878 Замечательный факт этого дня был приезд Котика, который явился в 2½ часа и был встречен на железной дороге нами всеми. Он потолстел и отрастил бороду. [...] весьма радовался свиданию с ним. Кормили его обедом и водили гулять. За ужином он конфузился, так как разговор весь шёл по-французски. Я привёл в большое смущение наших дам, спросив их, почему, будучи русскими, они не хотят говорить с нами по-русски. Обе ужасно покраснели и начали пороть какой-то вздор. Мы тщетно ломаем себе голову, чтобы узнать, что они и кто они? По выговору некоторых русских слов можно предположить, что они немки, а между тем они это отрицают. Изящный старый француз, который гостит у них, окончательно сбивает меня с толку. А впрочем, черт с ними. Мне нравится то, что они очарованы Колей и ухаживают за ним всячески. Холод ужасный, и снег валит толстыми хлопьями. В наших комнатах постоянно топятся печи, и это сообщает им очень уютный характер. Пятница, 15/3 м[арта] Опять неистовый холод. После утренней прогулки я до обеда писал. Я работаю над сонатой для ф[орте]п[ьяно]. (Не говори об этом.) Работал неудачно, неуспешно. После обеда ходили на Rigi Vaudois. Господи, как мне каждый уголок этой дороги живо напоминал тебя! Будь я один, я бы тотчас впал в меланхолию. К счастью, в таком большом и приятном обществе воспоминание о тебе не отравляло, а сообщало особенную прелесть прогулке. Кстати об обществе. Я не могу себе представить, как я перенесу разлуку с Колей. С каждым днём, с каждым часом моя любовь к нему усиливается. Никогда я не любил так глубоко и нежно ни одного ребёнка. На возвратном пути мы испытали очень неприятные минуты. Вздумали возвращаться не по большой дороге, а по какой-то тропинке, очень крутой, и попали в такое место, что ни вперёд, ни назад. Я боялся главнейшим образом за Колю. Одна минута была ужасная. Я упал и начал катиться по склизкому склону, грозившему падением с большой высоты, а Колю держал за руку. Кое-как удержался, но потрясенье было очень сильное. Вечером до ужина и после ужина музицировали. Котик навёз много нот, и ожидается ещё целая масса четырёхручных аранжировок из Берлина. Мне очень понравилась Symphonie espagnole Lalo. После чая играли мою 4-ую симфонию, которую Модя ещё никогда не слыхал. Суббота, 16/4 м[арта] 1878 г[ода] Хорошо спал. Гуляли. Занимался опять без увлеченья, насилуя себя. Не знаю и никак не могу постичь, почему, несмотря на столько благоприятных условий, я не расположен к работе. Выдохся я что ли? Приходится выжимать из себя жиденькие и дрянненькие мысленки и за каждым тактом задумываться. Но я добьюсь своего и надеюсь, что вдохновенье осенит снова. За обедом вспоминал тебя. Был бульи с хреном. Нас кормят так же вкусно, как и при тебе. Как надоело мне общество наших таинственных дам! Нужно все время говорить и говорить по-французски. К счастью, их гость жантильом, человек довольно интересный и бывалый. Ходили гулять в Châtelet и в Crêtes. Опять ты на каждом шагу. После прогулки я получил два очаровательных письма: одно от Н[адежды] Ф[иларетовны], другое от тебя. Твоё письмо я просто пожирал, до того оно интересно! Ты не поверишь, до чего мне нравится эта форма писем. Теперь я знаю все, что ты делаешь; живо представляю себе тебя в различных сферах, где тебе приходится действовать, и это мне в высшей степени приятно. Продолжаю беспокоиться насчёт А[лександры] В[алериановны]. Боюсь, чтоб, встретив препятствие, ты не начал сильно падать духом. Мне очень странно, что ты все ещё мучишься мыслью о своей моложавости. Я считаю это благоприятным обстоятельством. M[ada]me Мекк в совершенном восторге от твоей карточки. Брали ванну, и опять я вспоминал тебя. Много музицировали. Сейчас пойду спать. Целую тебя с невыразимою нежностью. Твой, П. Чайковский Толичка! Мне ужасно жаль Ларoша. Что с ним? Работает ли он? Жду с нетерпением твоего ответа по поводу 10 тысяч и А[нтонины] И[вановны]. Бедненький! не до того тебе! В одном месте письма ты спрашиваешь, не слишком ли подробно? Чем подробнее, тем лучше.