Letter 3202

Tchaikovsky Research
Revision as of 19:17, 30 December 2023 by Brett (talk | contribs)
(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
The printable version is no longer supported and may have rendering errors. Please update your browser bookmarks and please use the default browser print function instead.
Date 15/27 March 1887
Addressed to Yuliya Shpazhinskaya
Where written Maydanovo
Language Russian
Autograph Location Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 2081)
Publication П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 314–315
П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 65–66

Text

Russian text
(original)
С[ело] Майданово 15-го марта [18]87

Наконец я у себя в Майданове, добрая и милая Юлия Петровна! Из констатирования сего факта, однако же, не следует, что теперь я стану усердно и усиленно предаваться писанию писем. В Петербурге я в 2½ недели ни одного настоящего письма не написал вследствие полной невозможности найти свободную минутку; а здесь я принуждена неохотно быть у письменного стола за работой. Нужно к концу недели сделать во что бы то ни стало полную корректуру Всей «Чародейки», а как только кончу, приняться за инструментовку и опять спешить, вечно спешить и напрягаться...

Сегодня получил письмо Ваше, в коем вы сетуете на моё долгое молчание. Прошу усердно извинить меня; я знаю, что именно Вам, лишённой Всякой возможности отвлекаться от поглощающих Вас домашних работ, следовало бы писать как можно чаще, и поверьте, что я рад бы душой с Вами часто беседовать, да жизнь так складывается, что не могу иначе писать, как урывками. Все мои корреспонденты недовольны моей кажущейся леностью, по ей-Богу, это не леность... Впрочем, довольно об этом. Лучше, чем оправдываться, буду Вам теперь стараться почаще писать.

Я Вам написал крохотное письмо из Петербурга. Получили ли Вы его? В нем я сообщал Вам о большом успехе концерта, коим я дирижировал. Представьте, Юлия Петровна, какая странность! До 46 лет я был убеждён в своей абсолютной неспособности к капельмейстерству, и вдруг, даже в отзыве своего старинного недоброжелателя г. Кюи, всячески умаляющего мои авторские заслуги, — читаю, что я оказался «превосходным капельмейстером». Нечего и говорить о приятелях, — они все превозносят меня как дирижёра. Одно Вам скажу: я и не представлял себе, до чего глубоко, сильно~ неописуемо наслаждение, испытываемое дирижёром, стоящим во главе превосходного оркестра. Это ни с чем не сравнимое чувство, минутами доходящее до какого-то трепетного восторга... Я чувствовал на этом концерте, что я действительно завладеваю волей всей сотни человек, играющих по моей палочке. И откуда у меня взялась эта сила? Ах, какая загадка человек! Уж я ли не считал себя глубоким знатоком своего «нутра», — и вдруг это «нутро» проявляет какие-то неведанные мне с стороны!

Я здесь уже третий день. Работаю как вол. Слышал в Петербурге хоровую спевку «Чародейки». Они уже за учили свои партии. Роли уже распределены. Опера пойдёт в октябре.

У меня пока нет никаких планов насчёт путешествия. Знаю только, что в апреле куда-нибудь уеду. Кто знает, быть может, и к Вам в Севастополь попаду. Мне нужно по делам побывать, в Париже, а лето проведу на Кавказе, — а скомбинирую порядок моих переездов несколько позднее.

Тяжело и грустно читать Ваши письма. Спрашиваешь себя, как Вам помочь, как Вас утешить? И, кроме слов искреннего, и глубокого участия, — ничего не находишь.

Будьте здоровы. Всем Вашим поклон.

Ваш, П. Чайковский