Letter 822

Date	1/13 May 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1168)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 402–403 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 163–164 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 241–244 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 160–161 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

1-го мая 1878 г[ода] Во-первых, поздравляю с днём рожденья и крепко тебя целую, мой родной. Во-2-х, скажу тебе, что вчера вечером Саша получила твоё письмо при мне, так что я тотчас же узнал, в чем дело. Напрасно ты боялся, что это сильно меня расстроит. В первую минуту я, конечно, разозлился, — но тотчас же сделался спокойнее, ибо я предвидел, что эта гадина будет несколько гадить. Так как вследствие письма я был всё-таки возбуждён и не мог, конечно, спать по обыкновению, то, предварительно вооружившись успокоительными каплями, пошёл домой и тотчас же сел писать к Ант[онине] Ив[ановне]. Я знал, что, только написав письмо и распорядившись насчёт его отсылки, я получу возможность спать. Мне кажется, что письмо хорошо написано; впрочем, ты сам реши; я его прилагаю тебе в черновом виде. Написав письмо и надышавшись свежим воздухом через отворенное окно, я лёг спать и вскоре отличнейшим образом заснул. Сегодня я до того спокойно отнёсся к сообщённым тобой известиям, что даже сочинял утром. Да и в самом деле, чего тут бояться? Во-первых, я почти уверен, что развод состоится, а во-вторых, если даже и нет, то что ж за особенная беда? Можно будет жить и так. Ведь она же, стерва, будет потом раскаиваться, — но уж поздно. Денег она не получит, если ей самой вздумается впоследствии хлопотать о разводе. Я хорошо сделал, что назначил ей двухнедельный срок. В случае, если она его пропустит и потом уж скажет да, я буду торговаться под предлогом, что уж десяти тысяч достать больше негде. Меня очень мучит, что ты ещё до сих пор не получил от меня ни одного письма. Сейчас пойду на станцию и буду тебе телеграфировать поздравленье. Ничего особенного не происходит, за исключением разве отвратительной погоды и несносного ветра, отравляющего все мои прогулки. Я всё-таки гуляю. Сочиняю удачно и довольно много. Вчера получил огромное письмо от Котека; он получил, наконец, мои письма, успокоился, и тон письма весёлый. Ему, видимо, начинает нравиться школа, новое товарищество, внимание Иоахима и т. д. От денег (которых, впрочем, я и не могу ему теперь посылать) решительно отказывается. Вообще же письмо это мне доставило удовольствие. У нас здесь все здоровы и все идёт своим порядком. Хатой своей я продолжаю быть довольным. Я так привык теперь к дальнему расстоянию её от дома, что это не составляет для меня никакого неудобства. Модест до сих пор ещё не получает повеления тронуться в путь. Я его засадил за работу: велел ему составить мне сценариум для оперы из «Ундины» Жуковского. Меня начинает подмывать снова написать музыку на этот сюжет и на этот раз вполне хорошо. Целую тебя миллионы раз. Не забудь моих поручений, т. е. pince-nez и ноты от Бесселя. Твой, П. Чайковский Сохрани, Толичка, сие черновое письмо. Толя! Я не последовал твоему совету относительно Рубинштейна. Лучше без посредников.

1st May 1878 Firstly, congratulations on your birthday, and I kiss you hard, my kinsman. Secondly, I'll tell you that last evening Sasha received your letter in front of me, so I immediately found out what the matter was. You were wrong to worry that this would greatly upset me. At first, of course, I became angry — but I calmed down immediately, because I foresaw that this viper will be rather vicious. Since, as a consequence of the letter, I was agitated all the same, and could not, of course, sleep as usual, then, having previously armed myself with drops of sedative, I went home and immediately sat down to write to Antonina Ivanovna. I knew that only by writing a letter and making arrangements for it to be sent, would I be able to sleep. I think the letter is well written; anyway, decide for yourself; I'm enclosing it in draft form. After writing the letter and taking in some fresh air through the open window, I went to bed, and soon afterwards fell soundly asleep. Today I was so calm about the news you reported, that I even composed in the morning. Indeed, what is there really to be afraid of? Firstly, I'm almost certain that the divorce will happen, and secondly, even if it doesn't, then is this a particular disaster? I can live with it. After all, she, the bitch, will regret it later — but it will be too late. She won't receive the money if she decides to seek a divorce later on. I did well to set her a two-week term. In the event that this passes by, and then she says yes, I'll haggle under the pretext that the ten thousand is no longer obtainable. I'm very tormented that you still haven't received a single letter from me. I'm just off now to the station to telegraph you with congratulations. Nothing much has happened, with the possible exception of the foul weather and the unbearable wind that spoils all my strolls. I'm walking all the same. I'm composing successfully, and quite a lot. Yesterday I received an enormous letter from Kotek; he, finally, received my letters and calmed down, and the tone of the letter was cheerful. He seems to be starting to like the school, his new classmates, Joachim's attention, etc. He categorically refuses any money (which, however, I cannot send him now). This letter made me very pleased in general. We are all well here, and everything is going as usual. I continue to be happy with my little home. I'm now so used to its long distance from the house, that it doesn't represent any inconvenience to me. Modest still hasn't received the word to set off on his way. I've put him to work: I told him to put together a scenario for me for an opera on Zhukovsky's "Undina". I'm starting to be inclined to write music on this subject again, and this time quite well. I kiss you millions of times. Don't forget my instructions, i.e. the pince-nez and the music from Bessel. Yours, P. Tchaikovsky Tolichka, keep hold of this draft letter. Tolya! I didn't take your advice regarding Rubinstein. Better without intermediaries.