Letter 1353

Date	25 November/7 December 1879
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Paris
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1273)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 640–641 П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 234–235 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VIII (1963), p. 436–437 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 228 (English translation; abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Париж  25 н[оября] 7 дек[абря]   Что за мороз! Этакие и в России редко бывают. Вообще Париж принял теперь совершенно вид Петербурга, с той разницей, что у нас умеют убирать снег, а здесь он громадными кучами лежит, и только вчера проезд по улицам сделался возможным. Я нисколько не страдаю от мороза на улице и даже нахожу наслаждение вдыхать свежий морозный воздух, — но в комнатах ужасно! Я сейчас с концерта в Chàtelet. Давали целиком не игранную никогда оперу Берлиоза «La Prise de Troie». Французы теперь с ума сошли на Берлиозе и от каждой нотки приходят в неистовый энтузиазм. Сегодня был там президент Греви, и, когда он вошёл в свою ложу, весь театр аплодировал и сделал ему овацию. Я все ещё в совершенной неизвестности насчёт Модеста. Приписываю это тому, что все жел[езные] дор[оги] теперь вследствие снегов или вовсе остановили движение, или страшно опаздывают. Поэтому решительно ещё не знаю, когда отсюда тронусь. Признаться сказать, смертельно не хочется уезжать из Парижа, который я люблю до страсти, в Рим, который мне антипатичен. Но, с другой стороны, здесь страшно много издерживается денег и много соблазну. Кондратьев все ещё, бедный, сидит безвыходно дома из-за ран на подошвах. Только в театр иногда ездит. Вчера мы вчетвером (он, я и наши слуги) играли в стуколку, и я по обыкновению проиграл. Н[адежда] Фил[аретовна] задержана здесь снегами и морозом и Бог знает когда уедет. Я рад её соседству, но Пахульский... ох, как несимпатичен, а приходится часто с ним видеться и заниматься с ним. Целую тебя со всевозможною нежностью и обнимаю Володю. Твой П. Чайковский

Paris  25 November 7 December   What a frost! Such a thing is rare even in Russia. Generally Paris now perfectly resembles Petersburg, with the difference that we know how to clear away the snow, but here it lies in enormous piles, and only yesterday did it become possible to ride through the streets. Outside, I don't suffer in the least from the frost, and even find it pleasurable taking in the fresh frosty air — but in the rooms, it's awful! I'm just back from a concert at the Chàtelet. They gave Berlioz's opera "La Prise de Troie", which had never before been performed in its entirety. The French have gone mad for Berlioz, and are thrown into frantic raptures by every note. President Grévy was there today, and when he entered his box the whole theatre applauded and gave him an ovation. I am still in complete ignorance regarding Modest. I put this down to the fact that all the railways have either stopped running completely, or are terribly delayed, due to the snow. Therefore I have absolutely no idea when I'll be leaving here. Honestly speaking, I am deadly reluctant to leave Paris, which I love with a passion, for Rome, which is antipathetic to me. But, on the other hand, I've spent an awful lot of money here, and there are many temptations. Kondratyev, the poor thing, still sits at home the whole time because of the blisters on his soles. He just goes to the theatre occasionally. Yesterday the four of us (he, I, and our servants) played stukolka, and I lost as usual. Nadezhda Filaretovna has been detained here by the snow and frost, and God knows when she will be leaving. I am glad to have her as a neighbour, but Pachulski... oh, how unsympathetic he is, and yet I have to see him often and study with him. I kiss you with every possible tenderness and hug Volodya. Yours P. Tchaikovsky